что делал политрук на войне
Что делал политрук на войне
— Как у Вас сложились отношения с полковыми политорганами?
— Что там дальше с замполитом было?
— Я прилетел, доложил комполка, как дело было, а потом замполиту прямо и заявил: «Я с вами больше не полечу! Вы нам не нужны!» Вот это «вы нам не нужны» он мне долго припоминал.
— Особист у вас в полку был? Его боялись?
— Особист, конечно, был. Пожилой такой дядька. Тихий, спокойный, такой простой. Совершенно его не боялись. Он к летчикам очень хорошо относился. Он нашу работу понимал. И мы тоже его работу понимали. Ну, а когда люди друг друга понимают, жить легче.
Кстати, наш особист и не дал замполиту на меня дело раздуть. Вначале замполит на меня комполка постоянно жаловался, но тот ему сказал, что Кожемяко, он из детдома, поэтому и неуправляемый, говорит, что хочет. Перевоспитывать же меня нет у комполка ни времени, ни особого желания. Тогда замполит уже совсем разошелся и пошел к особисту, что, мол, уже пора бы и нашим компетентным органам поинтересоваться, откуда у лейтенанта Кожемяко появились сомнения в необходимости партийного руководства в Вооруженных силах? Как я уже сказал, наш особист был мужик простой и, видимо, поэтому он особо над «поставленной задачей» не раздумывал: «Пошёл на х…!». (Мне это потом рассказали.) На этом всё его расследование и закончилось. Ну, а с особистом связываться замполит не рискнул, себе дороже выйдет. В общем, побился наш замполит в эту стену, а потом, когда в корпусе началась серьезная реорганизация, комполка под благовидным предлогом от него и избавился, перевели замполита куда-то в другую часть.
— Допустим, кто-то из летчиков написал донос особистам, как к нему отнеслись товарищи?
— Его бы презирали. С ним бы в бой никто не полетел. Просто отказывались бы и всё. А дальше, комполка от стукача бы избавился. Зачем в полку летчик, с которым никто не летает?
Николай Стариков
политик, писатель, общественный деятель
Комиссары Победы
Комиссары Победы
Боевой дух войск важен не менее, чем крепость боевого железа. На фронтах Великой Отечественной словом и личным примером бойцов вели на борьбу с врагом политработники Красной Армии — комиссары, политруки, парторги и комсорги. Главный метод воспитательной работы на войне был прост: «Делай, как я!»
Среди самых известных фотографий времён Великой Отечественной войны — снимок фотокорреспондента Совинформбюро Макса Альперта: поднимающий солдат в атаку советский офицер. Во все антологии он вошёл под названием «Комбат».
Летом 1942-го 220-й стрелковый полк 4-й стрелковой дивизии Красной Армии вёл кровопролитные оборонительные бои с превосходящими силами немцев на Луганщине. 12 июля у села Хорошее Славяносербского района приехавший из Москвы на передовую фотокор успел сделать только один снимок — командира, поднимавшего бойцов в контратаку, как прямо в его руках осколком была повреждена камера. Тут же вражеской пулей был убит человек, который шёл в бой первым…
Альперт решил, что съёмка, увы, не получилась. Но, вернувшись в столицу, фотограф всё же решил проявить плёнку. Оказалось, кадр получился — великолепным! По ошибке (в наступающей цепи, как вспомнил корреспондент, красноармейцы передавали друг другу: «Комбата убили!») Макс Альперт так и назвал фотографию — «Комбат».
Её напечатали на своих страницах «Правда» и «Красная звезда», «Нью-Йорк таймс», «Гардиан» и сотни других газет в странах антигитлеровской коалиции. Она стала наглядным символом того, что русские не сдаются, что в тяжелейшем 1942 году они верят в победу и продолжают сражаться.
Когда снимок получил всемирную известность, было точно установлено имя героя, которого фронтовой репортёр снял за секунду до смерти, — младший политрук Алексей Еременко. Армейский политработник после гибели командира батальона принял командование на себя и, шагнув под пули первым, личным примером поднял бойцов в атаку на врага.
Прямая речь
«У страны должны быть герои, и люди должны их знать. Это должны быть ориентиры, на примерах которых сегодняшние поколения могли бы воспитываться и воспитывать своих детей. Это очень важно!»
«Хозяева района — мы. Ими и останемся»
Первым из политработников в годы войны звания Герой Советского Союза был удостоен Тихон Бумажков — комиссар партизанского отряда «Красный Октябрь» в Белоруссии.
Отслуживший в 1930-х в Красной Армии, в первые дни начавшейся войны 1-й секретарь Октябрьского РК ВКП(б) Полесской области вспомнил армейскую науку. С июля 1941 года отряд партизан под командованием Фёдора Павловского начал наносить удары по тылам и штабам противника. 18 июля в ходе лихого рейда был разгромлен штаб немецкой дивизии, расположившийся в деревне Оземля. Партизанами было захвачено 55 автомашин, две радиостанции, 27 мотоциклов, 45 конных повозок с грузом, штабные документы, много пленных.
Комиссар Бумажков говорил партизанам: «Хозяева района — мы. Ими и останемся». А чтобы это поняли и оккупанты, отряд только за первый месяц боевых действий истребил более 300 немецких солдат и офицеров, уничтожил 20 вражеских танков. Под командованием Тихона Бумажкова была организована засада на дороге Грабье — Нестановичи. Партизаны блокировали и уничтожили колонну вражеской артиллерии. Итог молниеносной операции — потеря фашистами восьми крупнокалиберных орудий.
Командир и комиссар отряда «Красный Октябрь» — Павловский и Бумажков (справа) — стали первыми Героями СССР среди партизан. © twitter.com/Voina_41_45
Указ о награждении командира отряда «Красный Октябрь» Фёдора Павловского и комиссара Тихона Бумажкова был подписан 6 августа 1941 года. А 18 августа в газете «Правда» была опубликована статья за подписью героя-политработника. «Наш отряд — один из многих тысяч белорусских партизанских отрядов, — писал Бумажков. — По всей Белоруссии полыхает пламя партизанской войны. Суровая борьба с врагом в его тылу закалила людей. Скромные, незаметные в мирное время, колхозники… стали на поле брани народными богатырями, прославляющими ратными подвигами свою советскую родину. Мы знаем: за нашей борьбой с вниманием и любовью следит великий Сталин, весь советский народ. Это удесятеряет наши силы. Оголтелым гитлеровским бандитам не уйти от народной мести. Они найдут себе могилы на той земле, которую пытаются поработить».
Цифры
100.000 коммунистов и лучших комсомольцев были мобилизованы в первые шесть месяцев Великой Отечественной войны и направлены в Действующую армию для ведения политработы.
362 военных политработника за образцовое выполнение заданий командования в годы Великой Отечественной войны и проявленные при этом мужество и героизм были удостоены звания Герой Советского Союза.
Несгибаемые
В 1941 году звание Герой Советского Союза было присвоено ещё восьми политработникам Красной Армии. 15 августа 1941 года высшей награды страны были удостоены заместитель политрука радиороты 415-го отдельного батальона связи 22-го Эстонского территориального стрелкового корпуса Северо-Западного фронта Арнольд Мери и секретарь партийного бюро 245-го гаубичного артиллерийского полка 37-й стрелковой дивизии 19-й армии Западного фронта старший политрук Кирилл Осипов. Отважный Осипов в июле-августе 1941 года несколько раз переходил линию фронта, доставляя важные сведения командованию дивизии, сражавшейся в окружении.
Памятный знак, установленный в городе Рогачёв Гомельской области (Белоруссия). © warheroes.ru/ Александр Прищепов.
О подвиге Мери говорилось в донесении политического управления Северо-Западного фронта за 27 июля 1941 года: «В бою с противником мужественно и отважно вёл себя замполитрука тов. Мери Арнольд Константинович, член ВЛКСМ, по национальности эстонец. Когда на штаб 22-го стрелкового корпуса напала группа противника, тов. Мери вместе с другими бойцами геройски отражал это нападение. В критические минуты боя, когда боеприпасы были на исходе, бойцы заколебались. Арнольд Мери под сильным вражеским огнём доставил на огневую позицию ящик с патронами и, переползая от одной группы бойцов к другой, вселял в них уверенность: «Товарищи, держитесь до последнего, ни шагу назад!» Будучи дважды ранен, Мери продолжал вести огонь по противнику и только после третьего ранения был эвакуирован в тыл. Уезжая в госпиталь, замполитрука сказал: «Передайте комиссару, я ещё вернусь в часть, буду с новой силой бить фашистскую гадину, защищать свою любимую Родину»».
…В 2007 году в ставшей независимым государством Эстонии власти возбудили против ветерана Великой Отечественной войны, Героя Советского Союза Арнольда Мери уголовное дело. На судебном процессе его обвинили в причастности к депортациям эстонцев в Сибирь в 1949 году. 88-летнего тяжелобольного председателя Антифашистского комитета Эстонии собирались приговорить к пожизненному заключению. Арнольд Константинович не считал себя виновным, сам успешно защищал себя на процессе, выступая против любых попыток оправдания и возрождения фашизма в Эстонии.
Арнольд Мери в годы войны и в постсоветское время. © ok.ru/nabezymyan
Перед смертью никогда не снимавший боевых наград Арнольд Мери сказал: «Мне нечего бояться, я ни перед кем ни в чём не виноват. Золотую Звезду я действительно сейчас ношу даже чаще, чем во времена Советского Союза… А сегодня я просто обязан носить свою награду. Это — моя дань памяти тем, кто воевал рядом со мной. По-иному не умею!»
Цитата
«Хотя в начале войны роль комиссара, возможно, и была неопределённой, со времени Курской битвы он всё больше и больше воспринимался бойцами и командирами как опора в борьбе с недальновидными начальниками, бестолковыми бюрократами и духом трусливого пораженчества… В действительности комиссары были политически активные и надёжные солдаты, чей общий уровень образования был выше, чем у большинства советских офицеров… Он должен быть в состоянии самостоятельно решать чисто боевые задачи… политрук роты стать командиром роты, комиссар дивизии — командиром дивизии. Чтобы соответствовать такому уровню требований, корпус политработников, естественно, должен состоять из жёстких людей, преданных власти, и в первой половине войны эти люди, как правило, составляли главную движущую силу советского сопротивления и твёрдо следили за тем, чтобы войска сражались до последней капли крови. Они могли быть безжалостными, но в большинстве случаев они не жалели и себя».
Немецкий военный историк Пауль Карель, из книги «Гитлер идёт на Восток».
За спинами бойцов не прятались
Вопреки тому, что было сочинено во время «оттепелей» и «перестроек», комиссары и политруки в тыловых землянках не отсиживались. Потери армейских и флотских политработников в годы войны были ничуть не меньше, чем других категорий офицеров. Пуля чинов не разбирает, а политруки и комсорги за спинами бойцов не прятались. Убыль кадров политбойцов была такой, что в 1943-м, после Сталинградской битвы, фронтовым партработникам было не рекомендовано поднимать в атаку цепи стрелковых подразделений…
После войны ставший известным поэтом, Борис Слуцкий ушёл воевать в июне 1941-го добровольцем. Рядовой боец 60-й стрелковой бригады ходил в штыковые атаки под Москвой. Осенью 1942-го получивший офицерские погоны Слуцкий был назначен инструктором, с апреля 1943-го — старшим инструктором политотдела 57-й стрелковой дивизии. Не по должности, а по совести политработник постоянно бывал на передовой, ходил в разведку. На фронте получил тяжёлое ранение, был награждён орденами Красной Звезды и «Отечественной войны» I степени, медалями «За оборону Москвы» и «За боевые заслуги».
Поэт Борис Слуцкий. © liveinternet.ru
Израсходовав в бою патроны и гранаты, в августе 1941 года под Новгородом бросился грудью на вражеский пулемёт младший политрук Александр Панкратов. В истории Великой Отечественной войны это был первый такой случай, образец самоотверженного выполнения воинского долга. Подвиг Героя Советского Союза Панкратова в 1943 году был повторён Александром Матросовым.
12 немецких танков в одном из боёв на подступах к Сталинграду сожгли бойцы роты противотанковых ружей 35-й гвардейской стрелковой дивизии. В августе 1942 года на 10 оставшихся в живых наших солдат противник бросил 20 танков. На передовом рубеже остатки подразделения возглавил политрук Иннокентий Герасимов. «Ни шагу назад!» — приказал офицер и сам взял в руки противотанковое ружьё. Отразив несколько атак врага, советские солдаты удержали свои позиции. Раненый политрук покинул поле боя только после подхода подкрепления.
Комиссар роты противотанковых ружей 35-й гвардейской стрелковой дивизии Иннокентий Герасимов. © 35-gv-sd.ru
Двенадцать атак врага, пытавшегося в июне 1944 года вырваться из «Бобруйского котла», отразили бойцы, командование которыми в бою принял заместитель командира по политической части 1324-го стрелкового полка 415-й стрелковой дивизии Николай Клименко. До 200 солдат и офицеров противника уничтожили красноармейцы, обороняя безымянную высоту. За годы войны герой-политработник был ранен пять раз, но всякий раз возвращался в строй. Самым действенным политическим призывом Клименко считал: «Делай, как я!»
Таких героев среди военных политработников было — тысячи.
На новом уровне
Незаслуженно отринутая в смутные 1990-е, сегодня военно-политическая работа (ВПР) вновь вернулась в Вооружённые силы России. Учитывающая требования нового времени, система ВПР создана в соответствии с поручением президента Российской Федерации Владимира Путина от 6 июля 2018 года.
Министр обороны РФ генерал армии Сергей Шойгу определил её основные задачи: «Формировать у личного состава высокие моральные качества, понимание государственной политики в области обороны, воспитывать военнослужащих и молодёжь в духе патриотизма и преданности Родине».
Актуальные вопросы организации военно-политической работы в ходе оперативной подготовки в 2019 году, а также порядок организации и проведения основных мероприятий работы с личным составом, запланированных на 2020 год, недавно были обсуждены на оперативно-специальном сборе с руководящим составом органов ВПР. На прошедшее во Владикавказе мероприятие под руководством заместителя министра обороны — начальника Главного военно-политического управления Вооружённых сил РФ генерал-полковника Андрея Картаполова были привлечены около 200 должностных лиц. В ходе сбора были поставлены задачи на следующий год, выработаны единые подходы к организации и проведению мероприятий военно-политической работы в объединениях, соединениях и воинских частях.
Классика
«Я говорил от имени России…»
Я говорил от имени России,
её уполномочен правотой,
чтоб излагать с достойной прямотой
её приказов формулы простые.
Я был политработником. Три года:
сорок второй и два ещё потом.
Политработа — трудная работа.
Работали её таким путём:
стою перед шеренгами неплотными,
рассеянными час назад
голодный и холодный.
который день поспать им не дают.
И я напоминаю им про Родину.
Молчат. Поют. И в новый бой идут.
Всё то, что в письмах им писали из дому,
всё то, что в песнях с их судьбой
всё это снова, заново и сызнова
коротким словом — Родина — звалось.
чтоб в новой должности — поэта
от имени России говорить.
Борис Слуцкий, 1957 год.
На обложке: © Владимир Коробицын/zvezdaweekly.ru
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
ПОЛИТРУКИ
В биографии Владимира Ивановича читаем: «В Красной Армии с 1941 года. Прибавив себе год, добровольцем ушел в действующую армию. Был зачислен в 6-ю гвардейскую стрелковую дивизию и вскоре назначен политруком роты противотанковых ружей. После тяжелого ранения в 1943 году был демобилизован из армии». Позже он, кстати, работал на производстве 20 лет, дорос до директора никелевого комбината и только потом его пригласили на партийную должность. А что новые поколения знают о политруках? Они думают, что политрук на фронте – это вроде персонажа Меншикова из михалковских фильмов. Чтобы кто-то из читателей по незнанию когда-нибудь не влип в грязь – несколько слов о политруках.
Все фронтовики о политруках отзываются исключительно уважительно. Политрук – это не партаппаратчик, не проверяющий из Главпура, а свой брат-фронтовик, командир и воспитатель в одном лице. Простой пример. Мужику к началу войны, скажем, 30-35 лет. Он руководитель среднего звена, начальник цеха или даже завода. Имеет бронь, но ушел добровольцем. Рядовым его не пошлют, командиром – не обучен, направляют политруком. А воевать этому сугубо гражданскому, не молодому уже человеку гораздо сложнее, чем парню после учебки. Рассказывал мне недавно Павел Георгиевич Мясоедов, всю войну проведший на передовой и только один раз – его счастье – раненный. Так вот, лежит он, командир роты, после ранения в госпитале. Приезжает его проведать политрук. И вдруг говорит: «Завидую я тебе, Паша». Тот: «Мне?» – «Да. Ты молодой, хороший военный. А мне 35, я бежать, как ты, не умею, окапываться, как ты не умею. А должен бойцов в атаку поднимать: за Родину! За Сталина!» Его потом и убило, этого политрука. Политруков на фронте полегло ничуть не меньше, чем командиров. Мясоедов до сих пор о нем со слезами вспоминает. Говорит: я с одной стороны окопа цепь в атаку поднимаю, он с другой. После иду отдыхать, а он на пенечке сидит, с бойцом разговаривает. Тогда ведь часто бывало: приходит пополнение, и сходу в бой, многих поубивало, а их имена даже не успели узнать. Политрук и обязан знать каждого, что у него за душой, дома и т.д. Бывали и мерзавцы, конечно, как везде. Мясоедов говорит: один политрук у нас из посылок воровал. Я узнал, отделал его нагайкой, позвонил и потребовал, чтобы убрали. Убрали в тот же день. В середине войны, когда в армии установилось единоначалие, командиры получили возможность подбирать политруков. И вообще был простой критерий: если командир и политрук живут в одной землянке – значит, у них все нормально.
Так что, други, если кто-то начнет неуважительно говорить о «политруке на фронте», делить фронтовиков – считайте, что это человек, вынырнувший из помойной ямы (как минимум, безграмотный). Долгих был политруком под Москвой? Так это плюс ему. Это означает две вещи: из окопа он первым поднимался. А привилегий (кроме права встречать немецкую бронетехнику с противотанковым ружьем) – никаких.
…Давно не читали шедевры Леонида Ильича Брежнева? Наверное, уже лет тридцать как. Тогда вам напоследок – цитату из некогда знаменитой «Малой земли». О политруках. Описанный ниже эпизод относится к сражению за Новороссийск. Ответственное боевое задание поручили политруку Пахомову.
«На вторую ночь в район электростанции высадился 1337-й полк. С ним высадился и полковник В.А.Вруцкий, командир 318-й стрелковой дивизии. Однако связь с ним нарушилась. По лицу командующего я видел, как он встревожен. Не рота, не батальон, а почти целая дивизия, да еще выведенная на направление главного удара, не подавала вестей. Леселидзе приказал послать ответственного офицера в район электростанции, найти Вруцкого, разобраться в обстановке и незамедлительно доложить. Я подумал и предложил командующему поручить это дело моему заместителю Пахомову. Командующий хорошо знал его и быстро согласился, но приказал начальнику оперативного отдела послать с ним из отдела капитана Пушицкого.
— Возьмите мой «виллис», — сказал он при этом.
Им предстояло пробраться в город через передний край, миновав сильно обстреливаемую зону, найти Вруцкого, опытным глазом все оценить, нанести на карту и как можно скорее возвратиться. К счастью, оба вернулись невредимыми, хотя машину командующего, оставленную им в районе завода «Октябрь», разбомбило. Преодолев множество препятствий, пробравшись по водосточной трубе, проложенной вдоль береговой кромки, они вышли на какую-то площадку, прямо против которой была электростанция, а справа – длинное здание, откуда фашисты вели непрерывный огонь. До электростанции оставалось метров семьдесят, но путь туда шел только через открытую площадку или вдоль здания за кучами угля. Решение приняли быстро. Пушицкий ползет позади угольных холмов, а Пахомов бешеным рывком проносится через опасный участок. Как он потом всерьез уверял, лучший спринтер мира не догнал бы его. Несмотря на опасность, тем же путем они вернулись обратно и не с одной, а с двумя картами и донесениями, чтобы гарантировать доставку Военному совету армии данных об обстановке. Принесли они и печальную весть: полковник Вруцкий тяжело контужен, лишился глаза и ранен в руку. Тотчас были приняты меры по оказанию помощи частям дивизии, которые медленно, но настойчиво продвигались вперед. Временное исполнение обязанностей командира дивизии возложили на начальника штаба».
Сергей А. Кредов.
Роль комиссаров в годы Великой Отечественной войны
Большевики, начав создавать в 1918 г. Красную Армию, вынуждены были привлекать к командованию её частями царских офицеров и генералов, так как обученных военных кадров в РККА попросту не было. Военспецы, составлявшие в это время около 75% командного состава Красной Армии, далеко не все были надёжны и предавали Советы, переходя в период Гражданской войны на сторону белогвардейцев. Поэтому в РККА практически сразу появились комиссары – преданные советскому правительству люди. Главной функцией комиссаров был надзор за командованием, второй функцией была политическая воспитательная работа, т.е. комиссары должны были убедить командиров и красноармейцев, что перед РККА поставлены справедливые и нужные народу цели и задачи. Руководство деятельностью комиссаров осуществляло Всероссийское бюро военных комиссаров, в 1919 г. его переименовали в политический отдел (затем – управление) Реввоенсовета, а в 1922 г. – в политуправление Красной армии (ПУРККА).
Создателем в Красной Армии института комиссаров – представителей политического руководства государства – был Троцкий Л.Д., в то время нарком по военным и морским делам. Надо сказать, что РККА не первая учредила институт военных комиссаров, к примеру, комиссары появились ещё во французской армии после Великой Французской революции, в начале XIX века комиссары были в армии США: «Комиссар – назначенный правительством в воинскую часть чиновник, в чьи обязанности входит следить за моральным и политическим духом военных».
С 1919 г. в Красной Армии появились «политические руководители» – политруки, так стали называть комиссаров в военных подразделениях: рота, взвод. Политрук – это младший командир, заместитель командира по политической части. В батальонах, полках, дивизиях политработники назывались комиссарами (батальонный комиссар, полковой комиссар и т.д.) Военный комиссар или замполит был представителем партии во вверенной ему части, наделенный огромным доверием и несущий полную ответственность наравне с командиром за боеспособность части, политическое и нравственное воспитание бойцов и командиров.
Создание института комиссаров на этапе Гражданской войны явилось вынужденной мерой, и в целом себя оправдало, более того сыграло решающую роль в укреплении боеспособности армии и ее дисциплины. Как говорил полковой комиссар Л. Мехлис, комиссар ленинско-сталинского типа является отцом и душой части. 2 марта 1925 г. на основании решения ЦК ВКП(б) в тех частях, которыми командовали командиры-коммунисты, имевшие опыт партийно-политического руководства, было введено единоначалие, т. е. должность комиссара была отменена. Командир стал полностью отвечать за все стороны деятельности войск, выполняя и функции комиссара, но получил помощника по политической части. В остальных же случаях сохранялась должность комиссара.
В 1935 г. в РККА была восстановлена система воинских званий, а для политработников были введены специальные звания: «младший политрук», «политрук» и «старший политрук», соответствовавшие воинским званиям соответственно «лейтенант», «старший лейтенант» и «капитан». Звание «батальонный комиссар» соответствовало общему воинскому званию майор, «полковой комиссар» – полковник, «дивизионный комиссар» – комдив. 10 мая 1937 г. институт военных комиссаров был снова введён во всех воинских частях, начиная с полка и выше, штабах, управлениях и учреждениях.
В сложных условиях начального периода Великой Отечественной войны, когда наблюдалась массовая сдача командиров в плен, 16 июля 1941 г. вновь вернулись к системе военных комиссаров в РККА, которые были наделены теми же контрольными функциями, что и в 1918-1925 гг. Теперь они уже подчинялись главному политическому управлению РККА. Массовый героизм солдат на поле боя в первый тяжелейший год войны во многом объясним присутствием рядом с бойцами политработников. Конечно, политработники, как и советские командиры, были разные. И комиссар мог проявить трусость, слабость и малодушие. Однако есть много примеров героического поведения политработников в боях.
25 июня 1941 г. самолет 48-го бомбардировочного авиаполка после выполнения боевого задания возвращался на свой аэродром. Вблизи Изяслава, в районе своего аэродрома, советский самолет был атакован пятью истребителями врага. Приняв неравный бой, наши летчики огнем пулеметов сбили три вражеских истребителя. В ходе боя немцам удалось поджечь советский самолет. Отважный экипаж – заместитель командира эскадрильи по политчасти старший политрук Турин И.А., штурман лейтенант Афоничев Н.К. и воздушный стрелок-радист сержант Деревяненко – горящим самолетом таранил четвертый истребитель врага. Немецкий самолет рухнул на землю. Советские летчики погибли.
Конечно, что на комиссарские должности, что и на генеральские, люди попадали разные: кто-то шёл защитить Родину, а кто-то старался получше устроиться. Кто-то прятался в тылу, а кто-то водил солдат в атаки – всё точно так, как и у остальных офицеров РККА. Ни каких особых привилегий комиссарская должность не давала. С точки зрения своей доходности она ничем не отличается от командирской – такой же оклад, такая же пенсия, такие же льготы и форма, пайки и уважение общества.
Вот несколько строк о политруке, в будущем дважды Герое Советского Союза, Хохрякове С.В. «Фашисты рвутся к Рязани, обходя Москву с юга. Создалась угроза столице. Политрук сутками на ногах. Он делает все возможное для успеха подразделений в бою, осунулся и, кажется, постарел. Никто уже не скажет, что ему 25 лет. Впалые глаза горят нездоровым блеском, но он всегда на передовой. Политработник беседует с воинами, поддерживает, успокаивает и призывает. Подчиненные воины слушали и задавались одним вопросом: «Скоро ли будет и «на нашей улице праздник?» И все же вера и уверенность в нашу победу политрука передавалась бойцам. Октябрьские и ноябрьские бои 1941 года уже не были похожи на августовские и сентябрьские. Больше у наших войск стало упорства, настойчивости». (В. Жилин «Танкисты-герои 1943-1945 гг.», М., «Яуза» «Эксмо», 2008 г., с. 455).
Ещё пример, «несколько фраз из представления на звание Героя Советского Союза Николая Васильевича Терехина от 20 июня 1942 года: «В Отечественной войне участвует с первых дней. 10 июля 1941 г. в одном из воздушных боев пулеметным огнем сбил самолет противника «Хейнкель-111». И израсходовав все боеприпасы, тараном сбил 2-й «Хейнкель-111». И уже поврежденной своей машиной вторым тараном сбил 3-й «Хейнкель-111». На 30 мая 1942 г. имеет лично сбитых самолётов противника 15 штук».
Н.В. Терехин начал войну комиссаром 161-го истребительного авиаполка, а 30 ноября 1942 года, будучи уже командиром полка, погиб в бою, сопровождая, штурмовики Ил-2. Звание Героя ему так и не было присвоено». (Ю. Мухин «Уроки Великой Отечественной» М., «Яуза-Пресс», 2010 г., с. 380).
Просуществовали комиссары в РККА несколько больше года – до 9 октября 1942 г., когда институт комиссаров был окончательно упразднен указом президиума ВС СССР «Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии». Но одновременно была введена должность заместителя командира по политической части (замполит), функции которого ограничивались лишь пропагандой. Указ определил, как надо поступить с военными комиссарами: «Военным советам фронтов организовать к 20 октября с. г. двухмесячные командные фронтовые курсы, численностью по 150-250 человек для подготовки командиров рот из наиболее способных к командной работе политработников. Отбор на курсы произвести по согласованию с Главным политическим управлением Красной Армии». Политработники, прошедшие соответствующую переподготовку, должны были пополнить ряды командиров батальонов и полков.
Опыт РККА и армий других стран показал, что в случае, когда верховная политическая власть не доверяла командному составу армии, вводился институт комиссаров. Комиссары выполняли функции надзора за командирами, кроме этого, на них же лежала задача по политической пропаганде в среде личного состава частей. При этом комиссары не обладали необходимым военным образованием и навыками, иначе гораздо логичнее было бы назначить их на пост командира.
«Оберштурмбаннфюрер СС Шмидт, ставший после войны немецким военным историком, выступающим под псевдонимом Пауль Карель (Карелл), в своём труде «Восточный фронт» осмыслил роль комиссаров так: «Хотя в начале войны роль комиссара, возможно, и была неопределенной, со времени Курской битвы он все больше и больше воспринимался бойцами и командирами как опора в борьбе с недальновидными начальниками, бестолковыми бюрократами и духом трусливого пораженчества. В действительности комиссары были политически активные и надежные солдаты, чей общий уровень образования был выше, чем у большинства советских офицеров… Он должен быть в состоянии самостоятельно решать чисто боевые задачи… политрук роты стать командиром роты, комиссар дивизии – командиром дивизии. Чтобы соответствовать такому уровню требовании, корпус политработников, естественно, должен состоять из жестких людей, преданных власти, и в первой половине войны эти люди, как правило, составляли главную движущую силу советского сопротивления и твердо следили за тем, чтобы войска сражались до последней капли крови. Они могли быть безжалостными, но в большинстве случаев они не жалели и себя». (Там же с. 381).
В 1929-1937 гг. начальником ПУРККА был Гамарник Я.Б., который во время гражданской войны служил комиссаром 58-й дивизии. В 1937 г. в период репрессий в Красной Армии выяснилось, что в армии окопались «предатели», одним из главарей «изменников» оказался главный комиссар РККА Гамарник Я.Б. Выступив в защиту Тухачевского М.Н., Гамарник сам был признан участником военно-фашистского заговора и уволен из рядов РККА. Но накануне неизбежного ареста он застрелился.
В конце 1937 г. на должность начальника Политического управления РККА был назначен Мехлис Л.З., который в Гражданскую войну также был комиссаром, но 46-й дивизии. После отмены института комиссаров в РККА в 1940 г. Мехлис был назначен на пост народного комиссара Наркомата государственного контроля. Но в июне 1941 г. его вновь назначили начальником Главного политуправления и заместителем наркома обороны, присвоив армейское звание комиссара 1-го ранга (соответствует званию генерала армии).
Ещё до войны Мехлис пытался найти способы воспитания храбрости Красной Армии, способы возбуждения её мужества и стойкости в бою. В 1940 г. на совещании по военной идеологии он требовал от комиссаров и командиров: «Армию, безусловно, необходимо воспитывать, чтобы она была уверена в своих силах. Армии надо прививать дух уверенности в своей мощи. Но это как небо от земли отличается от хвастовства о непобедимости Красной Армии».
Зам. Наркома обороны Мехлис Л.З. боролся за укрепление дисциплины в армии. Он писал: «Командира. надо обучать быть требовательным к подчиненным, быть властным. Тряпка-командир дисциплины держать не будет». «Но командир. должен быть справедливым отцом бойца. Не допускать незаконных репрессии, рукоприкладства, самосудов и сплошного мата… Подчинять людей, не унижая их». Мехлис считал, что на фронте в присутствии комиссаров солдаты чувствуют себя увереннее.
Он начал свою работу по укреплению войск с насыщения их добровольцами-коммунистами и политработниками, одновременно укрепляя дисциплину, следуя наставлениям Суворова А.В.: «Дисциплина – мать победы». Трусов и паникёров, особенно если они коммунисты и комсомольцы, он требовал предавать суду военного трибунала. В понимании Мехлиса, если политработник во время боя находится в тылу, то он ничего, кроме пули, за это не заслуживает. Сам же Лев Захарович отличался исключительной храбростью, и это его качество было при нём всю его жизнь.
В июне 1941 г. по требованию Мехлиса был отдан по суд и расстрелян полковой комиссар Шленский А.Б., сбежавший с фронта в Прибалтике. 11 сентября 1941 г. в деревне Заборовье по решению уполномоченных армейского комиссара 1-го ранга Мехлиса Л.З. и генерала армии Мерецкова К.А. за дезорганизацию в управлении артиллерией армии и личную трусость без суда и следствия на основании приказа Ставки ВГК № 270 был расстрелян перед строем начальник артиллерии 34-й армии генерал-майор Гончаров В.С. А 29 сентября 1941 г. по приговору военного трибунала Северо-Западного фронта, утверждённому армейским комиссаром 1 ранга Мехлисом, бывший командующий той же 34-й армией генерал-майор Качанов К.М. был расстрелян.
Произвол, допущенный Мехлисом Л.З. при решении судьбы командования 34-й армии, явился лишь продолжением общей практики репрессий советской партийно-государственной системы. Действия которой были направлены не на анализ причин неподготовленности советской обороны, отсутствия необходимой технической оснащенности Красной Армии, причин окружения и массового захвата военнослужащих в плен в начальный период войны, а на поиск жертв из числа её же защитников и приверженцев.
Надо сказать, что Лев Захарович Мехлис пользовался особым расположением и доверием Сталина, и, конечно, не последнее место здесь занимала его «большевистская непримиримость», а не стремление объективно и внимательно разобраться в ситуации, в судьбе зависевших от него людей. Генералы Гончаров и Качанов стали лишь новыми жертвами при «продолжении выявления предателей и трусов» и немедленном приведении в исполнение приговора. Проведение подобных «эффективных процессов» Мехлис использовал ещё в Финской войне. Эти его действия были рассчитаны скорее на внешний эффект, устрашение, чем на проведение воспитательной работы, о которой он заявлял в своих агитационно-пропагандистских выступлениях.
Нам всем хорошо известен ещё один политический комиссар высшего ранга – Хрущев Н.С., который с 1939 г. был членом Политбюро ЦК ВКП(б). Хрущев, несомненно, знал о массовых обвинениях в политических преступлениях, очевидно также, что он играл, хотя бы по должности, не последнюю роль в репрессивной политике в Москве и на Украине. Неизвестно, принимал ли он сам кровавые решения, но в защиту репрессированных, в том числе тех, с кем долго вместе работал, он точно не выступал. До конца своей жизни Хрущев был уверен, что враги в стране действительно были, только власти обходились с ними слишком сурово и недозволенными методами.
Если в годы гражданской войны Хрущев был рядовым красноармейцем, то во время Великой Отечественной – членом Военных советов Юго-Западного направления, Юго-Западного, Сталинградского, Южного, Воронежского, 1-го Украинского фронтов. Он, безусловно, разделяет ответственность с командующими фронтов за катастрофические окружений частей Красной Армии под Киевом в 1941 г. и под Харьковом в 1942 г. Однако это не помешало ему примерно в середине войны получить звание генерал-лейтенанта. Хрущев Н.С. не был военачальником и не играл существенной роли на фронте, однако во время обсуждения фронтовых вопросов в интересах дела и сохранения жизни солдат иногда отстаивал самостоятельную позицию в спорах со Сталиным.
Хрущев Н.С. участвовал в Сталинградской битве, руководил партизанским движением на Украине. Никита Сергеевич был уверен в неоспоримости социалистических завоеваний, защищать которые был призван каждый в Великой Отечественной войне, да и сам он был человеком не робкого десятка. По воспоминаниям дважды Героя Советского Союза генерал-полковника Петрова В.С. Хрущев Н.С. на Курской дуге под артиллерийским обстрелом на передовой награждал бойцов орденами и медалями, благодарил их за службу. С этим поручением он мог послать любого подчинённого, однако счел нужным показать солдатам, что генералы тоже здесь – на передовой, что они не уклоняются от этого смертного боя.
В мае 1938 г. с согласия Хрущева Н.С. – Первого секретаря ЦК КП(б) Украины, ещё один будущий комиссар – Брежнев Л.И. возглавил один из обкомовских отделов. Через семь месяцев он стал секретарем по пропаганде, а еще через год к этой высокой номенклатурной должности получил должность заведующего новым, престижным по тем временам отделом оборонной промышленности. Примерно через месяц после начала войны (а не в первый день, как утверждалось в книге «Малая земля») Брежнев надел военную форму бригадного комиссара и стал заместителем начальника политуправления Южного фронта. С осени 1942 г. он – зам. начальника политуправления Черноморской группы войск Закавказского фронта, с весны 1943 г. – начальник политотдела 18-й армии в чине полковника, с конца 1944 г. – (наконец-то в долгожданном звании генерал-майора) начальник политуправления 4-го Украинского фронта.
«Я все равно паду на той,
На той единственной Гражданской,
И комиссары в пыльных шлемах
Склонятся молча надо мной.»