Прочитайте книгу Мир Аматорио. Неделимые в формате FB2, TXT, PDF, EPUB бесплатно без регистрации на сайте нашего обучающего портала learn.43413.net. Скачать книгу Мари Мур прямо сейчас.

Мир АматориоКэш и Кимберли #3
Отказаться от Кимберли – моя самая большая ошибка, за которую мне пришлось заплатить слишком высокую цену. Я собственноручно превратил мою жизнь в ад. Но спустя три года у меня появился шанс все исправить. Я начал со лжи, пытаясь вернуть Кимберли. Но она уже не та невинная и наивная девушка. Она больше не прощает предательств. И пусть я не достоин ее, но ради нее я готов спуститься в преисподнюю и сжечь весь мир, чтобы уберечь ее от опасности. Я пойду на все, чтобы больше никто не причинил ей боль.

Последняя ошибка.

Последний шанс все исправить.

И я больше никому не позволю встать между нами.

Мари Мур

Мир Аматорио. Неделимые

Плейлист

«We Go Down Together» Dove Cameron, Khalid

«Moon» Austin Giorgio

«The Bad Angel» Nikki Idol

«Let The World Born» Сhris Grey

«The One To Survive» Hidden Citizens

«Be My Queen» Seafret

«Always Been You» Chris Grey

«Royalty» Neoni

«Outta My Head» Omit&Ordell (ft. Rick Jansen)

«Power» Isak Danielson

«All I Want» Oscen

«Unstoppable» Sia

«Who Do You Want» Ex Habit

«Angel» Сamylio

«Trouble» Camilo

«Want You To Want Me» Two Feet

«Joke’s On You» Charlotte Lawrence

«Older» Isabel LaRosa

«I Found» Amber Run

«Molasses» YNG Martyr

«Wicked Game» Trevor Something

От автора

Перед вами книга «Неделимые», которая является заключительной частью в серии «Мир Аматорио». Это история Кэша и Кимберли. Перед прочтением я настоятельно рекомендую сначала прочитать первые две книги «Исчезнувшая» и «Разрушенный», чтобы не путаться в событиях и сюжете.

Читать трилогию из этой серии про Десмонда и Кристиану не обязательно, но будет полезно для более полного погружения во вселенную Мира Аматорио. Десмонд и Кристиана будут появляться на страницах этой книги достаточно часто, кроме того, в сюжете встречаются отсылки к трилогии. Если вы хотите сперва начать историю про них, то вот порядок чтения:

«Соблазн»

«Искушение»

«Доверие».

Приятного чтения!

Глава 1

Монако

Ты моя. Только моя. И навсегда будешь только моей. 

Мой взгляд опускается на коробочку с кольцами, которую я кручу в руках.

Клянусь, никогда не оставлю тебя. До конца моих дней. 

Пусть эти слова ничего не значат для Ким. Но клянусь, что никогда не нарушу нашу клятву. Я люблю и буду любить только ее. Всегда. И до последнего вздоха. Я никогда не откажусь от своей клятвы. И никогда не пожалею о том, в чем сейчас клянусь.

Закрываю глаза и переношусь в момент, когда раскрылись двери часовни, и Ким переступила ее порог. Когда она шла ко мне по проходу, а мое сердце рвалось навстречу к ее. Когда мы говорили друг другу клятвы. Когда я нес ее в отель в нашу первую брачную ночь. Когда она лежала подо мной обнаженная, и я ловил каждый ее стон. Когда я целовал ее прекрасные губы. Они стали моей погибелью и одновременно спасением…

– Простите, сэр, – меня возвращает в реальность мужской голос. – Я не могу дальше проехать. Все перекрыто.

Раскрываю глаза и сквозь лобовое стекло такси вижу подъездную дорогу, заставленную автомобилями. Она тянется к двухэтажной вилле с панорамными окнами, в которых отражается солнечный свет.

Достаю бумажник, вынимаю оттуда несколько купюр и отдаю их водителю. Не дожидаясь сдачи, я быстро выбираюсь наружу. Мне нельзя терять ни секунды.

После того как я все проиграл в казино, мне пришлось связаться с банком, чтобы пополнить счет и купить билет на самолет. Мой рейс задержали больше, чем на четыре часа, и теперь я опаздывал. Охрененно опаздывал.

Я подбегаю к центральному входу. Чем ближе оказываюсь, тем громче становится живая музыка, голоса и смех гостей. Залетаю внутрь холла, который празднично украшен живыми цветами и лентами из жемчуга. Я ускоряю шаг и поскальзываюсь на отполированном до блеска мраморном полу. И тут же врезаюсь в официанта.

Он теряет равновесие, от чего с его подноса падают несколько бокалов шампанского. Они со звоном разбиваются. Официант ошарашенно на меня смотрит, пока я беру с подноса уцелевший бокал и одним глотком выпиваю все его содержимое. Прохладная жидкость мгновенно охлаждает пересохшее горло.

– Что вы себе позволяете?! – возмущается официант, демонстративно отодвигая от меня поднос. – Напитки предназначены только для гостей.

Игнорирую его недовольную физиономию и хватаю еще бокал.

– Церемония уже началась? –  спрашиваю я.

– Вот-вот начнется. У вас есть приглашение?

Я облегченно выдыхаю. Значит, у меня еще есть немного времени.

Оставив пустой бокал официанту, я несусь на второй этаж с такой скоростью, словно в мою задницу воткнули горящий факел. Врываюсь в спальню и на ходу сбрасываю с себя кожаную куртку. После чего аккуратно кладу коробочку с кольцами Десмонда на прикроватный столик. Я – не трус, но мне страшно представить, что сделает Десмонд, если я не принесу их на церемонию.

Мой взгляд останавливается на зеркале в полный рост. Я смотрю на свое отражение, и до меня доходит, почему официант с подозрением отнесся к моему появлению. Не похож я на гостя свадьбы, а похож на запыхавшуюся сучку.

Мой новенький костюм дожидается меня на вешалке в гардеробной, и я моментально снимаю с себя джинсы с футболкой. В это мгновение из открытого окна живая музыка сменяется свадебным маршем, а голоса гостей затихают.

Блять.

У меня уходит не больше минуты, чтобы застегнуть пуговицы на рубашке. Запрыгиваю в костюм и едва успеваю уложить волосы в более-менее пристойный вид. Перед тем, как выскочить из спальни, я беру кольца и в последний момент замечаю знакомую коробочку с логотипом известного бренда.

Эти часы – подарок Десмонда на мое совершеннолетие.

Похоже, он оставил их не просто так. Десмонд хочет, чтобы сегодня я их надел. Или хочет, чтобы меня в них похоронили. Ясно представляю свой некролог: «Кэш Аматорио скончался на месте после того, как не успел к старшему брату на свадьбу». 

Выбегаю из спальни и в спешке спускаюсь по лестнице, на ходу застегивая часы на запястье. Оркестр продолжает играть, и я бросаю взгляд на задний двор. Гости заняли свои места, у алтаря стоит Десмонд вместе со священником, а с террасы медленно сходит Кристи в белоснежном платье. Ее ведет под руку Даниэль.

Блять. 

Через центральный выход выбираюсь наружу и огибаю дом в тени пальм и олив. Проношусь мимо гостевого флигеля и дальше следую по цветочной лужайке, безжалостно топча королевские розы.

Черт возьми, я должен оказаться у алтаря быстрее Кристи. Вижу, как она приближается к украшенной цветами арке в начале свадебной дорожки. Знаю, что бежать перед невестой – плохая идея. Поэтому выбираю путь в обход: сначала проскальзываю мимо бассейна, вдоль декорированных фотозон, пусковой установки для фейерверков и забегаю в шатер.

Его крыша из белой полупрозрачной ткани тянется ввысь, под ней висят массивные люстры, обвитые лозой. Солнечный свет бликует в столовых приборах, лежащих на безупречно сервированных столах. Каждый из них украшен пышными букетами и подсвечниками, которые зажгут официанты ближе к вечеру. Весь персонал уже наготове, выстроившись в ряд вдоль столов.

Я стараюсь ничего не задеть, выбегаю наружу и осматриваю гостей, ища взглядом ее.

На переднем ряду сидит мой отец с Луизой, друг Десмонда Лоренс Ларс со своей супругой. Позади них занимают места несколько людей, и я узнаю только некоторых. Они имеют отношение к гоночной команде Десмонда. Со стороны Кристи узнаю Джарвис, Кайли, и мать его, Тайлера.

В общей сложности приглашены около пятидесяти гостей, потому что Десмонд настаивал на том, чтобы на свадьбе были только близкие люди. Брат не хотел какой-либо огласки, избегая наплыва журналистов и прессы. Но я уверен, что позже отец устроит в Бостоне помпезный прием и пригласит несколько сотен людей по случаю женитьбы старшего сына.

Не нахожу Кимберли, и тонкая игла разочарования пронзает сердце. Ее здесь нет. 

Наконец, добираюсь до Десмонда и опускаю руку ему на плечо. Все, что я могу выдавить из себя прямо сейчас:

– Брат, прости меня.

Десмонд поворачивается ко мне, в его глазах вспыхивает темная искра.

– Я убью тебя, – угрожающе шепчет он.

– Поверь, у меня есть охрененно весомая причина для опоздания, – сбивчиво произношу я.

Во взгляде Десмонда кипит гнев. Похоже, в эту секунду он обдумывает план моего убийства, но, когда брат отворачивается и находит взглядом Кристи, вся его ярость и злость исчезают.

Десмонд смотрит на Кристи, словно она – его единственный смысл. От него исходит напряжение и волнение, и я ободряюще подталкиваю его плечом:

– Держись, брат, – шепчу я. – Всего пять минут, и Кристи станет Аматорио.

На собственной шкуре я узнал, что происходит внутри в такой важный момент. Ты можешь легко быть для всех бесстрашной и непробиваемой задницей. Но когда дело касается того, кого любишь, ты испытываешь самый огромный мандраж.

Я перевожу взгляд на Кристи. Она идет по проходу, ее лицо скрывает фата, все взгляды гостей обращены на нее. Теперь понимаю, что у меня нет права осуждать Ким.

Она достойна свадьбы в сотни, тысячи раз лучше. Ким достойна всего самого роскошного и шикарного, что можно только представить. Чтобы близкие и дорогие для нее люди были рядом и видели, как она прекрасна и счастлива в главный день ее жизни.

Оркестр заканчивает играть свадебный марш, когда Кристи подходит к алтарю. Вместо Даниэля ее берет за руку Десмонд. Он поднимает фату, открывая ее немного взволнованное лицо с горящими глазами, в уголках которых застыли слезы. Музыка окончательно стихает, и священник начинает говорить свою стандартную белиберду.

Я снова пробегаюсь взглядом по гостям, и последняя искра надежды гаснет в центре груди.

Она не пришла.

И на что ты рассчитывал, гребаный придурок?! 

– В радости и в горе. В богатстве и в бедности. В болезни и в здравии. Во веки веков. И в тысячи лучших ночей.

Десмонд и Кристи говорят свои клятвы. Напоследок я сжимаю коробочку с кольцами и отдаю их Десмонду.

Вот и все. Теперь кольца там, где им положено быть. 

– Десмонд и Кристиана, объявляю вас мужем и женой.

Десмонд целует Кристи, хотя больше похоже на то, что он ее пожирает. Гости поднимаются со своих мест и начинают аплодировать, пока что-то невидимое сдавливает грудь.

Я помню каждый момент нашей свадьбы с Ким. Помню, как сильно нервничал и переживал. И в то же время я был самым счастливым. Словно передо мной открылся новый мир, где все было идеально. Каждая пройденная секунда с Ким была лучше другой.

Звучит романтичная мелодия, и Десмонд ведет Кристи в медленном танце. Они не могут отвести взгляд друг от друга, пока я чувствую себя куском дерьма.

Сегодня поженились два дорогих для меня человека, и я должен быть счастлив за них. Но у меня не получается испытывать что-то подобное, зная, что девушка, которую люблю больше всего на свете, ушла от меня.

Больше никогда не прикасайся ко мне. Клянусь, ты пожалеешь. 

Конечно, я не собираюсь слушать Ким. Никогда больше не оставлю ее. Но ее слова все равно вызывают ноющую боль в груди.

В отличие от тебя он добивался и любил меня по-настоящему. И предложение он сделал с кольцом, которое купил для меня!

Что-то язвительное и горькое наполняет мое горло. Я сжимаю кулаки, подавляя желание ломать и крушить.

Ненавижу Найла. Его нет в живых, и держу пари, он никогда не косячил перед Ким. Черт возьми, этот чувак практически святой! Но я добьюсь того, что Ким забудет про него. Я сотру Найла из ее хорошенькой головы любой ценой.

«Она забудет про тебя, ясно?!» – устремляю я мрачный взгляд на небо.

На нем движется черная точка и постепенно ее очертания становятся все более и более четкими. Я могу с уверенностью сказать, что это вертолет. Сердце начинает биться быстрее, но я стараюсь не придавать этому значения.

В конце концов, в Монако вертолеты летают чаще, чем по дорогам ездят такси. Это может оказаться кто-то из гостей, опоздавших на свадьбу.

Вертолет застывает над задним двором и плавно опускается, приземлившись на ровной лужайке. Его лопасти вращаются и с шумом рассекают воздух.

– Десмонд, что происходит? – громко спрашивает Кристи.

Из фюзеляжа выбирается мужчина в черном костюме. Удары моего сердца становятся чертовски быстрыми и болезненными. Это один из телохранителей Фрэнка. А это может означать только одно.

Она здесь. 

– Десмонд, у него оружие! – вновь кричит Кристи, и брат моментально вызывает охрану.

Гости взволнованно покидают свои места, пока Десмонд уводит Кристи в безопасное место. Я иду следом за ними и собираюсь сказать, что им не о чем беспокоиться. Но что-то удерживает меня это сделать.

Я доверяю Ким, но не доверяю ее новоиспеченной сумасшедшей семейке.

Из вертолета выбираются еще двое мужчин, за ними показывается Ким. Сильные порывы ветра развевают ее волнистые светлые волосы, загораживая лицо. Но я знаю, что это она.

Сердце выбивает один единственный ритм.

Моя. Моя. Моя…

Ким помогает спуститься один из охранников. Мой взгляд скользит по ее подтянутой фигуре, скрытой брючным бежевым костюмом. Она оборачивается к Фрэнку, который спустился за ней, и берет у него букет цветов. А потом направляется в мою сторону. Точнее, в сторону Десмонда.

Я качаю головой, чувствуя, как грудь сжимается, и каждый вдох дается труднее. Нет. Я был последней причиной в списке этой девушки, по которой сегодня она оказалась именно здесь.

Уверенной походкой Ким идет вперед. Очередной порыв ветра ударяет в ее лицо, открывая его стоическое выражение. Словно минуту назад она не совершила самое эффектное появление на свадьбе. Наши взгляды встречаются, мы смотрим друг на друга, и невыносимая боль пронзает сердце, постепенно растекаясь по сосудам и венам.

Я повзрослела, Кэш. Я уже не та глупая Кимберли Эванс, с которой ты можешь играть. 

В голове проносится ее голос.

Проклятье, я все еще чувствую ее вкус у себя во рту. Я все еще ощущаю ее запах, сводящий с ума. Я все еще слышу ее стоны, когда трахал ее. Ким вонзалась ногтями в мои бицепсы, оставляя следы не только на коже. Она проникла глубже всех, кого я когда-либо встречал.

Твою мать, как Ким смеет думать, что я с ней играю? Я никогда не мог допустить этого по отношению к ней. Она всегда была моей принцессой. Она всегда была…

– Кимберли. Моя малышка.

Как только произношу это вслух, Десмонд поворачивается ко мне.

– Она нашлась… Она живая… – потрясено выдавливает он, – Это Кимми.

Я перевожу взгляд с его лица обратно на Ким. Она уже совсем рядом, между нами расстояние в несколько шагов. Все внутри меня кричит, чтобы я сделал последние и бросился к ней. Чтобы я схватил ее и утащил со свадьбы. Чтобы никто не мешал мне делать с ней все, что хочу.

Я даже знаю, что в глубине души Ким хочет того же.

Но я не могу этого сделать. Не желаю, чтобы Ким сравнивала меня с ним. Не могу мириться с тем, что на втором месте. Ким должна знать, что я для нее первый всегда и во всем. И буду для нее лучшим. Лучше гребаного Найла. И я докажу ей это.

– Похоже, я понял причину твоего опоздания, – Десмонд бросает на меня прищуренный взгляд, а затем идет навстречу к Ким.

Не дожидаясь, когда она обнимет его первой, он заключает ее в объятия. Телохранитель, следовавший за Ким, собирается отстранить Десмонда, но она указывает ему жестом, что все в порядке. Я внимательно наблюдаю, как Ким прижимается к моему брату, с внешним спокойствием в то время, как внутри все сжимается от тоски.

Лопасти вертолета все еще вращаются, создавая вокруг себя оглушающий шум. Из-за него я не могу услышать то, о чем говорят Десмонд и Ким. Они разговаривают, после чего Десмонд указывает на меня и на Кристи.

Сначала Ким смотрит на Кристи, и мягкая улыбка появляется на ее нежных губах. Но она исчезает, стоит ей взглянуть на меня.

– Откуда Кимберли узнала про свадьбу? – спрашивает меня Кристи.

Я молчу. Если бы только она знала, что кольцо, которое сейчас на ее пальце, совсем недавно носила Ким…

– Кэш, – настаивает Кристи. – Это Кимберли. Ты так и будешь стоять?

В молчании я протягиваю для нее руку. Кристи вкладывает ладонь в сгиб моего локтя, и мы направляемся к Десмонду и Ким, которая разговаривает с ним, не сводит с него глаз. Проделав оставшиеся шаги, мы оказываемся рядом, и Десмонд моментально берет Кристи за руку. Я встаю практически вплотную к Ким. От ее близкого присутствия тепло наполняет грудь.

– Я до последнего не верил, что когда-нибудь скажу это… – взволнованно произносит Десмонд. – Но мечтал об этом последние три года. Крис познакомься, это Кимберли…

– Моя жена, – заканчиваю вместо него я.

Глава 2

Монако

Моя жена. 

Мои щеки вспыхивают, а глаза расширяются. Поверить не могу, что Кэш сказал об этом в первую минуту моего возвращения. С чего он решил, что у него есть право говорить об этом публично? Для начала он должен был обсудить это со мной!

Я наблюдаю за реакцией всех, кто мог это услышать. Кристиана открывает рот и закрывает его. На ее губах появляется улыбка, а затем она выдает легкий и воздушный смешок. Десмонд выгибает темную бровь, прежде чем посмотреть на Кэша взглядом, явно говорящим: «Хватит нести чушь».

Я облегченно вздыхаю. Слова Кэша приняли за шутку. Но в отличие от других, мне не смешно.

Повернувшись, я посылаю Кэшу сердитый взгляд. На нем костюм глубокого синего цвета, который подчеркивает оттенок его глаз. Белая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами. Его темные каштановые волосы слегка взъерошены, но давайте будем честны. Кэша это никогда не портило. И я сомневаюсь, что есть что-то, что может испортить его образ плохого парня с обложки журнала.

– О мой Бог! – раздается громкий визг. – Кимми!

В следующее мгновение на меня кто-то набрасывается, обвивая шею тонкими, но сильными руками. В нос ударяет сладкий аромат духов, смешанный с запахом вермута.

– Это невозможно! – продолжает визжать девушка, стискивая меня в объятиях. – Это действительно ты?! Мне нужно тебя ущипнуть, чтобы убедиться, что ты настоящая!

Девушка отстраняется от меня, и я узнаю в ней Кайли. За три года внешне она не сильно изменилась. Разве, что ее макияж перестал быть вызывающим. На ней шелковое платье оливкового цвета, светлые волосы уложены в объемную прическу, на шее чокер с большим белым цветком.

– Где ты пропадала? – она часто моргает, взмахивая длинными ресницами. – Это правда, что тебя похитили и упекли в рабство? А потом тебе удалось чудом спастись? Или ты пыталась свести счеты с жизнью, но из-за попытки самоубийства лишилась памяти и только сейчас все вспомнила? О, боже, я до сих пор не могу в это поверить!

Кайли засыпает меня вопросами, но я не обижаюсь за ее навязчивый тон, учитывая ее синдром дефицита внимания и гиперактивности.

– Все не так плохо, как ты думаешь, – с улыбкой отвечаю я и перевожу взгляд ей за плечо.

Позади Кайли стоит Тайлер. Он делает шаг навстречу и раскрывает руки для объятий. Но в последний момент останавливается. Его взгляд становится напряженным, когда медленно скользит выше моей головы.

– На твоем месте я бы убрал свои гребаные руки. Держись от нее подальше.

За моей спиной раздается низкий предупреждающий голос, и мне можно не оборачиваться, чтобы узнать, кому он принадлежит. Я помню еще со времен старшей школы, как Кэш относился к Тайлеру. Но ему давно пора выйти из образа плохого мальчика, которому не нравятся, когда трогают его игрушки. Я сама решаю, кто должен держаться от меня дальше, а кто нет.

Я сокращаю расстояние и обнимаю Тайлера. Его плечи постепенно расслабляются, когда он произносит с глубоким вздохом:

– Я думал, что больше не увижу тебя, Кимми. Мы все думали, что ты… мертва.

Мое сердце сжимается в груди. В голове всплывает Грейс, которой удалось сохранить нашу тайну. Она никому не сообщила о том, где я, и что случилось со мной. Даже мой биологический отец до сих пор не знает, что я жива.

– Мне жаль, – тихо произношу я, – но я была вынуждена скрываться.

Отстраняюсь от Тайлера, чтобы получше его рассмотреть. За несколько лет он возмужал, его волосы стали более короткими, что придает мягким чертам его лица определенную брутальность. Рядом с ним встает Кайли и берет его за руку.

– Подождите, ребята, – я прищуриваюсь. – Вы встречаетесь?

– Больше года, – отвечает Кайли.

– Вау, – только и смогла выдохнуть я.

Никогда бы не подумала, что популярная девочка в школе станет встречаться с кем-то, вроде Тайлера. Боковым зрением замечаю, как за мной наблюдает пара карих глаз.

Повернувшись, я встречаюсь взглядом с Кристианой. На ней белоснежное длинное платье, которое подчеркивает ее смуглую кожу на шее и открытых плечах. Ее темные волосы уложены крупными локонами.

Наверное, так бы выглядела в реальности диснеевская принцесса Жасмин.

Но что-то мне подсказывает, что Десмонда зацепила не только ее привлекательная внешность. Вокруг Десмонда всегда крутились красавицы, но все, что его интересовало – машины и скорость.

– Ты представишь меня своим друзьям, милая? – рядом со мной встает Фрэнк, и я беру его за руку.

– Я бы хотела познакомить вас с дорогим для меня человеком, – взволнованно произношу я. – Но это не просто дорогой для меня человек. Этот человек меня спас. Я его ценю и бесконечно люблю… – мой голос начинает дрожать. – Это мой отец, которого у меня никогда не было и о котором я могла только мечтать.

К глазам подступают слезы, но я не позволяю себе расплакаться.

– Фрэнк Гросс, – одетый в черный костюм без галстука, папа протягивает руку Десмонду для рукопожатия.

– Десмонд Аматорио. Если все, что сказала Кимми – правда, то я очень рад познакомиться с вами.

Десмонд крепко пожимает руку Фрэнку, а затем по-хозяйски кладет ее на талию Кристианы.

– Это моя жена – Кристиана.

– Рад знакомству.

– А меня ты не хочешь представить? – встревает в разговор Кэш, и мои пальцы сжимаются, впиваясь ногтями в кожу ладоней.

– Я знаю, кто ты, – хмуро отзывается Фрэнк. – С тобой будет отдельный разговор позже. Сейчас не место и не время.

Кэш наклоняет ко мне голову, его губы растягиваются в самодовольной улыбке.

– Значит, ты все-таки рассказала ему о том, что мы поже…

– Ты побеждаешь все рекорды, – перебивает его Фрэнк ленивым властным тоном, который хорошо мне известен. – У меня еще никогда так быстро не возникало желания кого-то убить.

– Уверен, мое желание убить его гораздо сильнее, – добавляет Десмонд. – Кэш пропустил подготовку к свадьбе. Опоздал на церемонию. И передал обручальные кольца в самый последний момент.

По его интонации я догадываюсь, что Десмонд не знает всей истории с кольцами. Мне хочется посмотреть на Кэша и на его реакцию. Но я избегаю встречаться с ним взглядом. Все, что вижу перед собой: синие глаза напротив моих, когда мы надевали друг другу кольца в часовне.

– Кимберли, – в реальность меня возвращает мужской голос, и я оборачиваюсь.

По лужайке к нам направляется мужчина в черном костюме. При виде него болезненная вспышка тоски пронзает грудь. Ощущение настолько сильное, что мне становится сложно дышать. Может быть, это странная реакция, но с Маркосом у меня всегда ассоциировалась его супруга Алессия. Она из тех редких людей, кто относился ко мне с искренней нежностью и теплотой.

– Как я рад тебя видеть, – Маркос подходит и сдержанно кладет руки на мои плечи.

У него такие же пронзительные голубые глаза, как у Десмонда. И такие же выразительные черты лица, как у Кэша. Но обаяние и красоту его дети унаследовали от Алессии.

– Я тоже счастлива видеть вас, – говорю я.

Из шепчущейся толпы отделяется женщина средних лет. У нее элегантное платье и не менее элегантная укладка, на шее изящное ожерелье из жемчуга.

– Кимберли, это моя супруга Луиза, – знакомит нас Маркос.

– Очень приятно.

– Фрэнк Гросс, – представляется папа, и мужчины пожимают друг другу руки.

– Маркос Аматорио.

– У вас прелестная супруга, – делает комплимент Фрэнк.

Несмотря на то, что папа не относит себя к светскому обществу, он всегда старается соблюдать этикет и вежливый тон на публичных мероприятиях.

– Мы не могли с вами нигде встречаться? – Маркос всматривается в лицо Фрэнка. – Ваше лицо кажется мне знакомым…

– Держу пари, оно ни раз мелькало на канале Investigation Discovery[1 — Investigation Discovery (с 2020 года стилизуется как ID) – тематический телеканал, входящий в семейство Warner Bros. Discovery. В фокусе телеканала – криминалистика: документальные фильмы и программы о расследованиях таинственных исчезновений, загадочных убийств и других преступлений. Проекты основаны на архивных материалах, интервью и реконструкции реальных событий.], – протягивает Кэш.

Я глубоко вздыхаю. Когда-нибудь настанет день, когда он будет следить за своим языком?

– Если бы мы с вами встречались, я бы вас точно запомнил. У меня хорошо развита фотографическая память, – отвечает Фрэнк, не обращая внимания на реплику Кэша. – Чуть позже у меня будет к вам разговор. Он касается вашего сына и моей дочери.

Я уверена, что Фрэнк хочет обсудить с Маркосом нашу женитьбу с Кэшем. Точнее, наш развод. И что-то тяжелое сдавливает грудь.

Кэш хочет, чтобы всем стало известно, что мы женаты. Фрэнк, наоборот, хочет развода. Но почему никто не спрашивает, чего хочу я? И прямо сейчас я просто хочу видеть, как счастлив мой лучший друг в главный день его жизни и разделить с ним этот момент.

– Пап, я была бы тебе очень признательна, если бы мы оставили все разговоры, – настаиваю я. – Сегодня у Маркоса женится сын.

– Минутку внимания…

Вместе с остальными я перевожу взгляд в сторону сцены, откуда доносится громкий голос. Парень в черном костюме на вид около двадцати пяти-двадцати семи лет стучит по микрофону, привлекая внимание.

– Меня зовут Доминик, но не Торетто, – представляется он, и среди гостей раздаются смешки. – Вот уже пять лет я – пилот гоночной команды «Даймлер». Отлично помню тот день, когда познакомился с Десмондом. Небольшой спойлер: это было еще до того, как мы стали работать вместе и надирать задницы соперникам.

Снова слышится смех, а Доминик продолжает, указывая на Десмонда:

– Я помню все твои разговоры: «Никакой личной жизни, только спорт и карьера. Девушки отвлекают от цели, отдаляют от финиша и прочее бла-бла-бла», – признается он.

Раздается удивленное перешептывание, когда из толпы выходят несколько высоких и широкоплечих парней. Они постепенно окружают Десмонда. Он прищуривает голубые глаза, когда обводит их взглядом.

– Что вы задумали? – спрашивает он с подозрением, и я догадываюсь, что это его гоночная команда.

– Но сегодня я вижу, как ты добрался до финиша, оставив всех нас далеко позади, – объявляет в микрофон Доминик и достает из пиджака бутылку «Кристалл». – Леди и джентльмены, церемония награждения победителя.

Слышится хор умиления. Парни вынимают из пиджаков бутылки шампанского и взбалтывают их. В следующее мгновение раздается несколько хлопков, а затем пенящаяся жидкость огромными струями взмывается в воздух. Я ахаю от неожиданности, когда брызги шампанского разлетаются в стороны и попадают на гостей. Все со смехом разбегаются, но больше всего достается Десмонду.

Парни поливают его шампанским. Пиджак и белая рубашка Десмонда промокли, волосы прилипли ко лбу и вискам. С неприкрытым весельем он берет у одного из парней бутылку и обливает шампанским в ответ. К нему присоединяется Кристиана. Когда шампанское перестает литься струей, Десмонд делает глоток прямо из горла.

– Пора отправлять Десмонда на пит-стоп, – Доминик спрыгивает со сцены.

Вместе с другими парнями он подхватывает виновника торжества. Оператор приближается и снимает, как его подбрасывают в воздух, словно он рок-звезда. Все гости смеются, когда Десмонда опускают на землю, и он мгновенно подходит к Кристиане. С озорством в глазах он обвивает обеими руками талию жены и прижимает ее к себе для глубокого поцелуя.

Все гости начинают аплодировать, кроме Кайли, которая кричит, что Десмонд испортит макияж Кристиане. Под бурные овации поцелуй завершается тем, что жених подхватывает невесту на руки и уносит ее в сторону дома.

– Нам нужно переодеться, – объявляет он гостям. – Мы промокли насквозь.

За ними следует Кайли, сокрушаясь на ходу, что ей нужно помочь привести Кристиану в порядок. Она проходит мимо меня, и ее цепкий взгляд останавливается на моем пиджаке. На светлой ткани потемнели несколько пятен от шампанского.

– Тебе тоже не помешает прихорошиться, – Кайли берет меня за руку.

Я не успеваю возразить, как она тащит меня в дом.

Вилла Десмонда – воплощение того, что можно ожидать от известного гонщика. Просторная гостиная с окнами от пола до потолка, белыми мраморными полами, дизайнерской мебелью и лестницей, сделанной из стекла. Именно по ней меня ведет Кайли, не отставая ни на шаг от Десмонда и Кристианы.

– Я же просила тебя не портить ей макияж! – Кайли возбужденно машет рукой, ругая Десмонда.

Он не обращает внимания и поднимается на второй этаж, где расположено несколько спален. Кайли открывает одну из них и приглашает меня зайти внутрь, пока Десмонд исчезает вдвоем с Кристианой в конце коридора.

– Не смей! – визжит Кайли. – Не смей портить ей прическу! Я потратила на нее несколько часов.

После этого она обращается ко мне.

– Ванная в твоем распоряжении, а мне нужно успеть до того, как Десмонд устроит Кристи бешеные скачки, – с этими словами Кайли убегает.

Я захожу внутрь и осматриваюсь. Стеклянные двери, ведущие на балкон, раскрыты, отчего в комнате гуляет свежий ветерок. Спальня украшена цветами, в центре стоит манекен, на котором висит белоснежное платье. Видимо это второй образ на свадьбу – платье более удобное и без длинного шлейфа.

Рядом с кроватью трюмо с огромным зеркалом. Он заставлен таким количеством косметики и средствами ухода, что больше напоминает витрину в Sephora. На прикроватном столике стоят несколько бокалов и емкость со льдом, из которой виднеется бутылка «Кристалл».

Похоже на то, что здесь все подготовлено к тому, чтобы Кристиана смогла отдохнуть, освежить макияж и переодеться после церемонии.

Я подавляю вздох. У меня не было ничего подобного в день моей свадьбы. Но несмотря на это, я все равно была самой счастливой. Будто кто-то невидимый вознес меня к небу. Но как же стремительно я спустилась на землю.

Оставив пиджак на спинке стула, я направляюсь в ванную комнату, соединенную со спальней. Включаю воду и беру одно из полотенец. Подставляю его под струю и провожу им по липкой коже на шее и ключицах от капель шампанского. Сквозь шум воды слышу, как с грохотом закрывается дверь, а затем голос Кайли.

– Неужели нельзя дождаться брачной ночи?! – возмущается она. – И кто занимается сексом на свадьбе, пока дом полон гостей?!

Я подавляю улыбку и выключаю воду. Несколько капель попали на топик, но в этом нет ничего страшного. Пройдет несколько минут, и он высохнет. Выхожу из ванной и вижу Кристиану, сидящую перед зеркалом. На ее щеках такой яркий румянец, что ей не понадобится никакая косметика.

– Надеюсь, ты не набрала лишние фунты, иначе не влезешь в платье от Веры Вонг, – Кайли хлопочет над макияжем Кристианы. – Ты соблюдала диету, которую я тебе присылала?

– Нет, – Кристиана посмеивается. – Но Десмонд регулярно устраивает кардиотренировки.

– Он не знает меры, – Кайли выглядывает в окно, из которого доносится мужской гогот. – Эти гонщики такие буйные.

Она поворачивается ко мне и оглядывает с ног до головы.

– Надень платье подружки невесты, – ее глаза загораются.

– Что? – спрашиваю я в замешательстве.

– Отличная идея, – подхватывает ее мысль Кристиана. – Во-первых, твой костюм мокрый. А, во-вторых, Кайли все равно от тебя не отстанет.

Кристиана и Кайли обменивается взглядами и улыбаются. Наверняка, они успели сблизиться, пока учились в «Дирфилде».

– Но я же… – честно говоря, не знаю, что и сказать. – Я же не подружка невесты.

– У нас есть все шансы это исправить, – Кристиана подмигивает мне.

Кайли достает из гардеробной платье такого же оттенка, что и на ней. Я не задаюсь вопросом, откуда у нее еще один наряд подружки невесты. В конце концов, это Кайли. У нее всегда есть запасной вариант на тот случай, если она наберет три лишних фунта.

Кайли подходит ко мне и приближает платье к моей груди.

– Твой размер, – она подталкивает меня бедром и смеется. – Только представь, как твои сиськи будут в нем смотреться. Кэш уронит челюсть, когда тебя в нем увидит.

– Не думаю, что меня волнует его реакция.

Беру платье и вновь ухожу в ванную, чтобы переодеться. Снимаю с себя свою одежду, проскальзываю в наряд подружки невесты и смотрю на свое отражение.

Платье на тонких бретельках и с вырезом, открывающим ложбинку груди. Я застегиваю боковую молнию и мысленно благодарю, что на мне соответствующий бюстгальтер. Не думаю, что свадьба – подходящее мероприятие, чтобы ходить с выступающими сосками. У платья тонкая шелковая ткань, оно плотно обтягивает.

Кайли действительно угадала с размером.

– Ты выглядишь потрясающе! – Кристиана ахает, когда я выхожу из ванной.

Кайли помогает ей справиться с застежкой на платье. В этот момент дверь спальни раскрывается, и, повернувшись, я вижу, что в проеме стоит Десмонд. Но он не один. Рядом с ним Кэш.

– Эй! – кричит Кайли. – Вас не учили стучать?

– Это мой дом, – возражает Десмонд.

– А если бы мы были тут голые?! – Кайли краснеет от возмущения. – Немедленно убирайтесь отсюда!

– Я сам решу, когда мне прийти к моей жене, – говорит Десмонд таким тоном, словно у него вот-вот случится нервный срыв от общения с Кайли.

Он переключает внимание на Кристиану, волнительно прижимающую платье к груди.

– Господи, как же ты красива, – Десмонд выглядит так, будто ему не хватает воздуха, и он задыхается. Парень поворачивается к Кэшу. – На что ты, мать твою, пялишься?!

Я перевожу взгляд и встречаюсь с синими глазами. Кэш буквально впитывает каждый дюйм моего тела, когда осматривает меня с головы до ног. В завершение он опускает взгляд между моих бедер, и его глаза вспыхивают, когда он оттесняет ворот рубашки, словно ему становится жарко.

Мой предательский разум переносит в ночь, где Кэш целовал меня между ног, присваивая себе каждую мою частичку. И я с готовностью и послушанием все отдавала.

Грудь наливается теплом, становится тяжелой. Внизу живота растекается томительный жар. Черт возьми, это первый раз, когда я так возбуждена только от одного взгляда.

Замотав головой, стараюсь избавиться от подобных мыслей.

– Прекрати свой трах глазами, – Десмонд шипит на Кэша, а потом убийственно смотрит на Кайли. – Это последний раз, когда ты считаешь, что у тебя есть право командовать в моем доме.

Кайли мучительно стонет.

– Кристи нужно время, чтобы переодеться и немного отдохнуть. Ты и так сожрал половину ее макияжа. А теперь тебе нужно уйти, – она указывает на Кэша. – Вам обоим нужно уйти!

Кайли продолжает воинственно выпроваживать Десмонда и Кэша. Она выходит в коридор и на манеру телохранителя оттесняет парней подальше от входа в спальню. Дверь за ними захлопывается, и последнее, что я вижу – темный взгляд Кэша, скользнувший по моему лицу.

Какое-то время в коридоре не унимается спор между Кайли и Десмондом. Но постепенно их голоса отдаляются, пока окончательно не стихают.

– Извини Десмонда за его… – Кристиана поворачивается ко мне и делает паузу, стараясь подобрать подходящее слово. – Настойчивость. Просто он сегодня очень сильно волнуется. А когда Десмонд волнуется, то старается держать под контролем любую деталь.

– Никаких проблем. Помочь тебе с платьем?

Кристиана кивает, и я подхожу к ней, чтобы аккуратно расстегнуть ее молнию на спине до конца. После чего Кристиана ускользает в гардеробную. В комнате повисает тишина, которую прерывает смех гостей из открытого окна и шорохи ткани.

Наконец, Кристиана выходит из гардеробной. На ней платье с вырезом в форме сердечка и спущенными воздушными бретелями, которые свободно ложатся на ее стройные загорелые плечи.

– Вау! Ты так похожа на принцессу Жасмин.

– От кое-кого я слышала что-то подобное, – Кристиана подходит к трюмо. – Итак, ты и Кэш, – она оборачивается ко мне с лукавой улыбкой. – Почему ты делаешь вид, что он тебе безразличен?

– Я… я не делаю этого.

– Просто скажи, что он успел натворить, и я надеру ему задницу.

Подавляю вздох и желание во всем ей признаться. Что кольцо, которое сейчас сверкает на ее безымянном пальце, принадлежало мне всего одну ночь.

– Мы виделись с Кэшем в Лас-Вегасе несколько дней назад, – расплывчато отвечаю я. – И как обычно, он поступил как засранец.

– Выходит, он нашел тебя?

Я киваю и отворачиваюсь. Мне неловко от того, что приходится скрывать от Кристианы часть правды. Несмотря на то, что я впервые ее вижу, мне не хочется начинать наше общение, придумывая лживые оправдания.

– В первый день, когда я переехала в Бостон, то увидела статью о твоем исчезновении. Сначала я даже не могла предположить, что ты могла быть как-то связана с братьями. Но потом мне все рассказал Десмонд, – Кристиана смущенно опускает взгляд, словно думает, что вмешивается туда, куда ей нельзя вмешиваться. – Он рассказал, что помог тебе инсценировать твое похищение. Но ты пропала по-настоящему, и Десмонд пытался найти любую зацепку, которая может быть связана с твоим местонахождением. Ничего не приносило результатов, и он винил в этом себя. Десмонд не знал, что с тобой. Не знал, жива ли ты…

– Мне жаль, – прочищаю горло. – Я не могла дать знак. Так было необходимо.

Кристиана откладывает помаду и подходит ко мне.

– Я не виню тебя в том, что ты все это время молчала. Я просто хочу, чтобы ты знала. Твое исчезновение наложило отпечаток на братьев. Я успела сблизиться не только с Десмондом, но и с Кэшем…

– Что ты подразумеваешь под «сблизиться с Кэшем»? – спрашиваю я с задумчивым выражением.

Мне необходимо знать правду, какой бы она не была. Кэш – все что представляет собой нечто манящее и безрассудное. В нем есть то, что заставляет других девушек терять голову. И я не буду удивлена, если в прошлом он решил завладеть вниманием девушки своего брата. Это могла быть одна из его испорченных игр или… влюбленность. 

От последней мысли у меня болезненно ноет шрам на сердце.

– Ты правда хочешь знать? – спрашивает Кристиана, и я медленно киваю.

Кристиана сглатывает, и я задерживаю дыхание. Все настолько плохо? 

– Я люблю его, – отвечает она. – Я всегда относилась к нему, как к близкому человеку. И сегодня мы стали одной семьей.

Мой желудок сжимается.

– Ты любишь его… – тихо бормочу я.

– Боже мой, нет, Кимберли! – морщится Кристиана. – Какие бы слухи не ходили про него и меня – мы не спали. Кэш мне как брат.

Я несколько раз моргаю и поджимаю губы. Раньше я была единственной девушкой, которая была близка с Кэшем не только физически, но и на более глубоком уровне. Но теперь у него есть другая, которая имеет для него значение.

Жгучее чувство собственничества переполняет меня. И мне это не нравится. Определенно, не нравится.

Будет правильно, если я стану относиться к Кристиане, как к одному из членов семьи Аматорио. Фактически, так и есть.

– Прости, что задала такой вопрос. Ты не обязана отчитываться передо мной. Просто Кэш…  – я делаю вздох, чтобы успокоиться. – Это Кэш. Я знаю, что у него было много девушек.

– Это действительно так, – Кристиана смотрит прямо на меня. – Но ты не видела, что происходило с ним, пока тебя не было. Это звучит странно, но всякий раз, когда он был с другими, в его запутавшейся голове была только ты.

В глубине души я рада, что не видела этого. Не хочу даже представлять, как Кэш был близок с другими.

– На самом деле, мне было невыносимо на это смотреть, – признается Кристиана. – Мне хотелось убить Кэша за то, что он делал. Как он обращался с собой и с другими. Как он разрушал себя каждый день, – она вздыхает. – Но Кэш изменился. И если бы ты появилась раньше, то поняла, что я имею в виду. Кэш Аматорио в «Дирфилде» и Кэш Аматорио сейчас – две разные личности.

Я чувствую комок в горле.

Кэш не изменился.

Он такой же невыносимый засранец. Невозможный эгоист. Подлый обманщик. Черт возьми, мы были женаты всего одну ночь, а на утро он умудрился все испортить!

– Не знаю, что произошло между вами в Лас-Вегасе. Но я рада, что ты здесь, – Кристиана улыбается, а затем фыркает. – И если Кэш облажается, то скажи мне, и я убью его по-настоящему. Потому что знаю, что он может все испортить в самый важный момент.

Кристина возвращается к трюмо и указывает на ведерко со льдом.

– Шампанское?

– Спасибо, но у меня от него раскалывается голова.

– Я тоже не буду, – Кристиана поправляет волосы, струящиеся по ее спине темными волнами. – Не хочу вечером лежать лицом в тарелке.

Несколько минут спустя мы спускаемся по лестнице. Музыканты играют песню «Young and Beautiful» Lana Del Rey, и звуки живой музыки доносятся с заднего двора. На первом этаже Кайли передает мне повязку с большим белым цветком, которую я надеваю вокруг запястья. Десмонд уже успел переодеться и встречает Кристиану. Наклонившись, он что-то ей шепчет с игривой улыбкой, отчего Кристина шлепает ладонью по его груди.

– Десмонд, ну уж нет!

– Ты слишком жестока со мной, – Десмонд берет ее за руку и уводит из дома.

Я и Кайли отправляемся следом за ними. Жаркий воздух сменяется освежающим бризом со Средиземного моря. Гости весело и непринужденно болтают между собой. Часть из них направляются к шатру, чтобы занять свои места за столами, другая часть делают снимки в фотозоне. Несколько гонщиков окружают бар на открытом воздухе. Я осматриваюсь, но нигде не нахожу Фрэнка.

Где он?

Вдруг знакомое ощущение касается моей кожи. Повернув голову, я вижу Кэша. Он стоит рядом с бассейном, позади него сверкает водная гладь. В его руке телефон, который Кэш держит перед собой. Его взгляд пробегается между мной и экраном, и я могу предположить, что он делает фото или видео.

Подавив улыбку, я поворачиваюсь к нему спиной. Платье плотно обтягивает фигуру, и почему бы не продемонстрировать, как в нем смотрится моя задница? Вполне возможно, это слишком самонадеянно, но я чувствую себя так, будто вновь в старшей школе, и популярный мальчик обратил внимание на зубрилу, вроде меня.

Рядом со мной Кайли объясняет посадку гостей. Я оглядываюсь, чтобы посмотреть на Кэша. Он остается неподвижным, но его глаза горят, как свеча в темноте. Он не отводит от меня взгляд, когда проводит языком по нижней губе. Я буквально чувствую, как покалывает каждый дюйм кожи, и отворачиваюсь.

Румянец распространяется по моим щекам и шее. Мы оба ведем себя глупо.

– Мне нужно выпить, – говорю Кайли. – У меня пересохло во рту.

Кайли соглашается проводить меня к шатру, и мы уходим. В какой-то момент я вновь оборачиваюсь. Кэш медленно убирает телефон в карман, прежде чем к нему подходит небольшая компания мужчин.

Это Маркос, Фрэнк и один из его телохранителей. Они о чем-то разговаривают, но при таком расстоянии я не могу слышать их слов. Я могу только наблюдать, как выражение лица Кэша мрачнеет с каждой секундой, пока Фрэнк что-то ему говорит. Он подает знак своему телохранителю, и тот отдает ему папку, в которой обычно Фрэнк хранит документы.

Горький привкус наполняет мой рот. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что за документы внутри папки.

Я опускаю взгляд и даже не замечаю, как оказываюсь рядом с шатром. В последний раз оглядываюсь, и происходящее застывает передо мной, как кадр, поставленный на замедленную съемку. Я вижу, как Фрэнк протягивает Кэшу бумаги, и он берет их.

Глава 3

Монако

Наступает вечер, и солнце плавно опускается за линию горизонта. Под навесом шатра зажигаются тысячи огоньков. Хрустальные люстры, обвитые лозой, бросают мягкий свет на столовое серебро. Ведущий с легкостью ведет церемонию, гости весело болтают между собой. Официанты ловко маневрируют между столами, едва успевая наполнять бокалы для шумной гоночной команды Десмонда.

Я сижу за столом рядом с Фрэнком, Маркосом и Луизой и наблюдаю, как капелька конденсата стекает по запотевшей бутылке «Dom Perignon».

– Не в моем праве спрашивать у тебя, где ты была и что все это время делала, – говорит Маркос, обращаясь ко мне. – Я помню тебя еще, когда ты была совсем маленькой девочкой. Ты росла настоящей красавицей и с тех пор не изменилась. Вот только твои глаза… – он делает глоток шампанского. – Сколько тебя помню, они всегда горели. В них сверкал огонь любопытства, мне казалось, ты хотела знать обо всем на свете.

Я отламываю вилкой кусочек свадебного торта.

– А сейчас?

Маркос качает головой.

– Этот огонь исчез.

С громким треском вспыхивает бенгальская свеча. За ней загорается еще одна. И еще, пока не начинает сверкать по всему периметру сцена на открытом воздухе. На ней играет диджей, и под ритмичную музыку многие из гостей поднимаются из-за столов и отправляются на танцпол.

– Я не собираюсь защищать Кэша. Он – мой сын, и мне больше других известно, какой он… – Маркос замолкает, стараясь подобрать подходящее слово. – Засранец.

Моя вилка с кусочком «Красного бархата» застревает на середине пути к губам. Почему Маркос неожиданно перешел к теме с Кэшем?

– Но в последнее время он изменился. Кэш перестал ввязываться в драки, завязал с вечеринками и алкоголем, – продолжает Маркос. – У него блестящие показатели в «Брауне». Теперь я уверен, что Кэш готов к управлению «Аматорио Лимитед». Пожалуй, на моем месте любой отец должен быть рад, что его сын, наконец, взялся за ум.

– Разве вы не рады? – напрямую спрашиваю я.

– Это меня беспокоит, – признается Маркос. – Я вижу, что с ним что-то не так. Возможно, это как-то связано с тобой и твоим возвращением.

Долго сидевший в молчании Фрэнк решает вмешаться в наш разговор.

– По-моему, он даже не пытается скрыть свой алкоголизм, – спокойно произносит папа, но в его голосе сквозит враждебность. Даже презрение.

Я прослеживаю за его взглядом, поворачиваюсь и вижу Кэша. Он сидит рядом с Десмондом. Его глаза обращены на меня, когда Кэш подносит бокал к губам и делает глоток.

Так происходит весь вечер. Кэш пьет и смотрит на меня. Смотрит на меня и пьет. Я не знаю точно, сколько он уже выпил, но потеряла счет после его первой пустой бутылки виски.

Кэш опустошил ее сразу, как вернулся в шатер после того, как взял документы у Фрэнка. И мне сложно поверить словам Маркоса о том, что Кэш завязал с выпивкой.

Но все же я стараюсь понизить напряжение, застывшее в воздухе между Фрэнком и Маркосом.

– Сегодня у Кэша женится брат. У него есть повод.

– У алкоголиков всегда найдется повод, – не соглашается со мной Фрэнк.

Заметив, что мой отец за ним наблюдает, Кэш салютирует ему бокалом и выпивает все его содержимое. После чего продолжает смотреть на Фрэнка, и если бы взглядом можно было сказать, то прямо сейчас Кэш явно послал моего отца на хрен.

– Я понимаю, что вы не в восторге от Кэша, – Маркос переводит на Фрэнка сосредоточенный взгляд. – Но думаю, будет правильно, если мы не будем вмешиваться в отношения наших детей. Они должны сами принять решение.

Затем он переключает внимание на меня.

– Алессия всегда говорила, что ты делаешь Кэша счастливым, – с этими словами Маркос поднимает бокал с шампанским. – За вас и огонь в ваших глазах.

– Развод неизбежен. Моя дочь вернет фамилию Гросс в течении недели. Мои адвокаты свяжутся с вами.

От твердого и властного тона отца моя грудь сжимается. Я опускаю взгляд на стол и вожу вилкой по тарелке, пытаясь справиться с тем, как тяжело стучит сердце.

Вдруг музыка замолкает. За несколько секунд пространство перед сценой наполняется легкой дымкой тумана. Гости не успевают покинуть танцпол, как на сцену выходит парень с длинной тонкой штуковиной, горящей огнем с обеих сторон. За ним показываются еще пятеро артистов. Их тела скрывают костюмы из кожи и сверкающих камней.

Раздаются первые звуки «The One To Survive» Hidden Citizens, после которых большие бенгальские свечи вспыхивают выше человеческого роста. Гости воодушевленно аплодируют, когда начинается файер-шоу.

Артисты жонглируют веерами, факелами и цепями с огнем легко и изящно, будто им по-настоящему удалось подчинить стихию. В завершение они выдувают такой огненный залп, что я ахаю от неожиданности. Кажется, даже ночной воздух прогрелся и стал опаляющим.

После выступления один из артистов подходит к микрофону и сбивчиво произносит:

– Мне понадобится девушка для следующего шоу.

Среди гостей слышатся возбужденные возгласы, но никто не решается выйти на сцену. Кайли обнимает Тайлера и оборачивается, встречаясь взглядом со мной.

«Иди», – произносит она одними губами, но я отрицательно качаю головой.

– Не волнуйтесь, это абсолютно безопасно, – продолжает говорить в микрофон файерщик.

– Она хочет поучаствовать! – кричит Кайли со своего места и указывает на меня.

Все гости оборачиваются, их взгляды обращены на меня. Вместе с ними на меня смотрит артист и приветливо улыбается.

– Поднимайся, светловолосый ангел, – медовым голосом говорит он и делает жест рукой, приглашая меня на сцену.

Я отказываюсь с вежливой улыбкой, но похоже файерщик не слышит меня. Он спускается со сцены и идет в сторону нашего стола. Чем ближе он оказывается, тем более сердитым становится бормотание Фрэнка.

Артист уверенно заходит в шатер, и под огоньками поблескивают камни на его кожаном черном костюме. На нем жилет, открывающий вид на загорелые плечи и спортивную грудь.

Приблизившись, он останавливается и протягивает руку. Я поднимаю на него взгляд. Темный оттенок кожи и черты лица делают его похожим на колумбийца. Может быть, так и есть.

– Не нужно отказываться, светловолосый ангел, – говорит артист, и среди женской половины гостей раздается хор умиления.

Громкий и властный голос разрезает воздух как кнут.

– Отвали от нее.

Мой пульс подскакивает, когда я поворачиваю голову и вижу, как Кэш не сводит с артиста взгляда, полного яда.

– Она же сказала, что не хочет, – добавляет он.

Теперь мне хочется поступить с точностью наоборот и согласиться назло Кэшу. Но, с другой стороны, я действительно не желаю в этом участвовать.

– Мы устроим незабываемое шоу. Обещаю, будет жарко, – улыбается артист. Похоже, он слепой и не может заметить, как Кэш убийственно на него смотрит. Либо он храбрый и настойчивый… идиот.

– Если ты сейчас же не отойдешь от нее, я воткну горящий факел в твою задницу. Обещаю, будет жарко, – передразнивает его Кэш, громко отодвигая стул.

Только сейчас файерщик настороженно оборачивается и смотрит на Кэша, который не сводит с него взгляда. Его глаза темнеют по краям, в глубине сохраняется синева и что-то еще, что заставляет артиста отступить от моего стола.

– Я найду другую девушку для выступления, – произносит он с натянутой улыбкой.

В этот момент один из парней, сидящий за столом среди гонщиков обращается к Десмонду.

– Угомони своего брата. Ты не видишь, что он нажрался и ведет себя, как…

– Заткнись, нахуй! – грубо обрывает его Кэш.

Он берет бутылку скотча, открывает крышку зубами и выплевывает ее.

– Сегодня мой брат женится. У меня есть повод нажраться. И не один. 

Его взгляд падает на меня, и в его глазах сквозит доля горечи, когда он смотрит на мою руку, лежащую на столе. Точнее, Кэш смотрит на мой безымянный палец.

Я посылаю ему взгляд, полный вызова. На мне нет кольца только по твоей вине. 

– Брат, успокойся, – говорит Десмонд, опуская руку на плечо Кэша, но он сбрасывает ее с себя.

– Я просто хотел, чтобы этот гребаный Хуанес[2 — Колумбийский исполнитель популярной музыки, певец и гитарист, который до 1998 года выступал в составе тяжелой рок-команды Ekhymosis. Всемирный успех таких испаноязычных исполнителей, как Шакира и Энрике Иглесиас, вдохновил его записать дебютный сольный альбом, который в 2000 году был отмечен тремя латиноамериканскими наградами «Грэмми».] к ней не приближался. Ким же ясно сказала, что не хочет идти на сцену, – он переводит тяжелый взгляд на Кайли. – Как насчет того, чтобы самой выйти на сцену и потрясти задницей на всеобщем обозрении, мисс Алабама[3 — Plus-size модель Сара Милликен стала победительницей конкурса красоты «Мисс Алабама».]?

– Это сделаю я, – раздается женский голос. – Хочу поучаствовать в шоу.

Темноволосая девушка уходит на сцену вместе с артистом.

– Давай, жги, Джарвис! – Кайли громко аплодирует.

После небольшого инструктажа один из артистов отдает Джарвис факел. И следующие несколько минут они исполняют следующий танец. Я наблюдаю, как завитки искр и огня кружатся в темном воздухе, как языки пламени подсвечивают силуэты артистов, пока мои пальцы с напряжением сжимают несчастную вилку.

Неужели Кэш считает, что может угрожать любому мужчине, кто подойдет ко мне на расстояние вытянутой руки? Разве он еще не понял?

Я уже не беззащитная Кимберли Эванс. И в состоянии сама позаботиться о себе.

Между тем, фаер-шоу подходит к завершению. На сцену поднимаются музыканты, и под романтичные первые аккорды гости начинают танцевать. К ним присоединяются Маркос с Луизой.

Фрэнк вынимает из внутреннего кармана пиджака портсигар и отодвигает стул.

– Я оставлю тебя на несколько минут, – папа встает из-за стола, и вскоре я теряю его из виду.

Я тянусь к бокалу с охлажденной водой. Если в ближайшее время не сделаю глоток, то у меня пересохнет горло.

– Все еще хуже, чем я думал.

Позади меня вибрирует хрипловатый голос, и от неожиданности я вздрагиваю. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять слова Кэша и придумать ответ.

– У меня все хорошо, и тебе необязательно портить мой вечер.

Я звучу враждебно, но разве это когда-то останавливало Кэша? Он занимает место, где недавно сидел Фрэнк, и без какого-либо вопроса берет мой бокал, чтобы сделать глоток.

– Ты проводишь вечер в компании пердунов и пьешь воду. Принцесса, ты точно уверена, что у тебя все хорошо?

Мне не нравится моя реакция на присутствие Кэша. Сердце бьется быстрее, платье кажется тесным, воздух становится густым.

Я сглатываю и подавляю глубокий вздох. Черт возьми, мне даже дышать трудно рядом с ним.

Оставив его без ответа, я поднимаюсь из-за стола. Но Кэш одним резким движением придвигает мой стул, отчего я плюхаюсь обратно.

– Не уходи от меня никогда, мать твою, – у меня пробегают мурашки от его властного тона.

Повернувшись, я смотрю на Кэша. По его блеску в глаза можно сказать, что он пьян. Но даже для нетрезвого Кэша вести со мной таким образом – грубо и неприемлемо. На моем языке вертится много ругательств. Только посмотрите на него: сидит рядом со мной и строит из себя собственника.

– Найди себе кого-нибудь другого, чтобы указывать, – выпаливаю я.

Кэш хохочет, и я вынуждена признать, что даже его пьяный смех звучит сексуально. Он расслабленно откидывается на спинку стула, его пиджак расстегнут, а крепкое бедро задевает мое под столом.

Я стараюсь не придавать значения тому электричеству, пробежавшему от этого прикосновения.

– Ты не пьешь шампанское, поэтому я прихватил с собой кое-что другое.

Похоже, Кэш не собирается останавливаться на своем алкогольном лимите, когда ставит на стол откупоренную бутылку вина. Одно из моих любимых.

– Я запомнил, что в прошлый раз тебе оно понравилось.

– Я не буду, – отказываюсь я. – Когда выпью, у меня появляются проблемы с языком.

– Почему? – спрашивает Кэш и усмехается. – Боишься признаться, как сильно любишь меня?

На его губах появляется привычная самодовольная ухмылка, которую хочется моментально стереть.

– Вовсе нет, – равнодушно протягиваю я. – Каждый раз, когда я выпью, мой язык оказывается во рту не того парня.

– Не лги мне, принцесса. Ты ни о чем не жалела, когда проснулась со мной тем утром.

Кэш придвигается ближе. Вовсе не так, как положено бывшему мужу. Будущему бывшему мужу.

– Если нас вместе увидит Фрэнк, он убьет тебя. Или отдаст приказ телохранителю.

– Мне плевать, что твоя семейка против меня. Я знаю, что твоя миленькая маленькая задница хочет оказаться со мной этой ночью. Но твоя хорошенькая головка сопротивляется этому. И знаешь, что, принцесса? – его темный взгляд пробегается по моему лицу и останавливается на глазах. – Я намерен выбить это дерьмо из твоей головы. Я верну тебя. Верну нас. Верну Кэша и Ким.

Не сводя с моего лица взгляд, Кэш опускает руку под стол. Я замираю и прекращаю дышать, ожидая, что он сделает дальше. Мысли путаются в голове за то короткое мгновение, пока его ладонь тянется к моему бедру.

Я знаю, что мне следует оттолкнуть его или влепить пощечину. Но я ничего из этого не делаю.

От его близости и горячего дыхания я превращаюсь в один искрящийся провод. Каждый дюйм на коже горит от макушки до кончиков пальцев ног. За долю секунды мне становится жарко. Тянущаяся боль скапливается внизу живота и требует освобождения.

Разговор и смех гостей, скрежет приборов и живая музыка уходят на задний план. В ушах стоит гул, когда я чуть раздвигаю ноги под платьем. Мой разум понимает, что это неправильно, но тело… Оно жаждет прикосновений Кэша.

Воображение рисует образ, как, в тайне ото всех гостей, Кэш проскальзывает ладонью под шелковую ткань, сжимает мое оголившееся бедро и движется выше к трусикам.

Но вместо этого Кэш опускает горячую руку на мою ладонь, которой я нервно сминаю ткань платья.

– Потанцуй со мной.

Я сглатываю и смотрю на то, как его рука крепко держит мою. Потом поднимаю взгляд на его лицо, подсвеченное мягким сиянием огоньков. Его выражение непривычно серьезное.

Я медленно выдыхаю, стараясь ясно соображать в присутствии Кэша. Музыканты исполняют кавер «Be My Queen» Seafret. Вживую и в акустической версии песня звучит романтично. Она идеально подходит для влюбленных.

Но не для нас. 

– Нет, – мой ответ спокойный и сдержанный.

– Я же знаю, что ты этого хочешь.

От его уверенного тона я не могу сдержать язвительный смешок.

– Это забавно, что ты все еще думаешь, что под моим «Нет» скрывается «Да». Но я соглашусь только для того, чтобы просто показать, как мне на тебя наплевать.

Кэш мог высмеять мои слова, но не делает этого. Он просто уводит меня в центр танцпола.

Его рука все еще не отпускает мою ладонь, пока вторая обвивается вокруг талии. Кэш прижимает меня к себе, мы стоим слишком близко друг к другу. Моя грудь касается его груди, я опускаю на нее руку, чувствуя, какая она твердая и теплая. Сквозь белую ткань его рубашки проглядываются очертания татуировок. Мое сердце сжимается, когда я вспоминаю, с кем связана каждая из них.

Я отворачиваюсь и чуть не утыкаюсь лицом ему в шею. Кэшу обязательно так хорошо пахнуть? У него сладковатый аромат парфюма с амбровыми нотками, смешанный с запахом виски и его собственным.

С трудом отстраняюсь и поднимаю на него взгляд. Кэш пристально смотрит на меня, его взгляд опускается на мои губы и вспыхивает. Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не провести по ним языком.

Со сцены поет музыкант, тянется плавный звук контрабаса, ритмично сменяются аккорды гитары. Вокруг то и дело раздается хохот гостей. Все тошнотворно и романтично: весенняя ночь, звездное небо и магия праздника.

Пока внутри меня творится настоящий хаос.

Я запуталась. Чертовски запуталась. Я люблю Кэша. Но понимаю, что мне нужно поставить точку в истории с ним. У нас не будет счастливого финала. Когда я вижу в любви спасение, Кэш ищет в ней оружие. Мы огонь и лед, и когда сталкиваемся, осколки летят прямо мне в сердце.

– Малышка, не волнуйся, – говорит Кэш, чувствуя мое внутреннее напряжение. – Это просто танец.

Он слишком хорошо меня знает, не так ли?

Его большой палец движется по моей спине, я ощущаю, как он давит на кожу уверенно и настойчиво. Рефлекторно я выгибаюсь навстречу ему, проклиная влечение, которое никогда не могла контролировать. Трепет от предвкушения сменяется жаром. Он переполняет грудь и опускается вниз живота.

Я прикусываю нижнюю губу, и Кэш тяжело выдыхает с запахом виски. Затем он втягивает собственную нижнюю губу в рот и пропускает ее между зубами. И почему раньше я не задумывалась о том, что пьяный парень, прикусывающий губу, может выглядеть сексуально. Но теперь я меняю свои представления.

«Используй момент, пока он есть.

На последнем выдохе я бы произнес твое имя.

Когда я чувствую твое прикосновение,

Все начинает играть яркими красками.

Будь моей королевой.»

Музыкант продолжает петь, и в какой-то момент до меня доходит, что я слишком долго таращусь на губы Кэша. Я мгновенно разрываю наши взгляды, опустив глаза.

– Ты вернулась, чтобы увидеть меня или моего брата?

– Разве мой ответ имеет значение? Ты думаешь, что мир вращается вокруг тебя.

Без какого-либо промедления Кэш отвечает:

– Мой гребаный мир вращается вокруг одного человека. Вокруг тебя, Ким.

Я качаю головой. Больше не поведусь на его красивые фразы.

– Я не верю в слова. А верю в поступки. Ты обещал, что не причинишь мне вреда. Ты обещал, что не сделаешь больно. Ты говорил, что никогда не будешь подонком со мной. Но что ты сделал, Кэш?! Ты заставил пройти меня через ад. И видимо тебе показалось этого мало, раз спустя несколько лет ты возвращаешься в мою жизнь и наводишь в ней очередной беспорядок.

Чем больше говорю, тем больше набираюсь уверенности. Я поднимаю голову и открыто смотрю на Кэша. И не могу прочитать выражение его лица. Его губы поджаты, челюсть напряжена, а в глазах… Мне кажется, или в них проскальзывает боль?

Но меня это не должно волновать.

– Если под «беспорядком» ты имеешь в виду кольца моего брата, то я ни о чем не жалею. Можешь считать меня эгоистом, не буду с тобой спорить. И, тем более, не собираюсь за это извиняться. Я провел ночь с единственным человеком, которого люблю больше всего на свете. И это стоило того, чтобы рискнуть. И даже больше.

Я открываю рот и тут же захлопываю его, когда Кэш крепче сжимает мою талию.

– Ты знаешь, о чем я думал все это время, когда тебя не было? – спрашивает он и сам отвечает на вопрос. – Я вспоминал. Как я забирался по ночам к тебе в спальню. Как читал для тебя. Я вспоминал твои губы, как ты произносила мое имя. Я вспоминал, как ты смеялась и заставляла смеяться меня. Это был наш маленький совершенный мир. Но ты ушла и ничего не осталось. Осталась только боль. Куча гребаной боли, к которой я привык. Ты могла дать мне один знак, и тогда…

Кэш замолкает, но я ничего не говорю, позволяя ему закончить.

– Ты понимаешь, что сделала? – спрашивает Кэш, и гнев с обидой сквозит в каждом его слове. – Ты отняла у меня все эти три года. Ты лишила меня этого времени. Ты украла у меня себя.

Кэш пьян, и его слова не совсем подходят друг к другу. Но я понимаю причину, по которой он может на меня злиться. И от этого боль сжимает сердце и не отпускает его. Но я не хочу этого чувствовать. Я не хочу ничего чувствовать, но рядом с Кэшем я всегда импульсивна и эмоциональна. У него есть способность просачиваться в душу.

– Все, что я хотел, когда увидел тебя в казино – вернуть тебя. Я хотел только тебя. И мне было плевать, кому принадлежали кольца: моему брату, президенту или долбаному папе Римскому.

Кэш отпускает мою руку, и я вздрагиваю от неожиданности, когда он запускает ладонь в мои волосы. Его пальцы обхватывают затылок и притягивают мое лицо к своим губам. Дыхание с запахом виски опаляет кожу, пока разум остается ошеломленным и сбитым с толку.

– Я рискнул и вернул тебя на одну ночь. Но мне нужно больше.

Он наклоняется, чтобы накрыть мои губы своими, но я отворачиваюсь, избегая его поцелуя.

В прошлом я бы поверила его красивым речам. И определенно растаяла бы от прикосновений, от которых плавятся трусики. Но я не юная Кимберли. И могу оттолкнуть от себя парня, которого люблю.

Когда-то я готова была за него умереть. Но больше не намерена совершать жертвы.

– Ты спросил, зачем я вернулась? Я здесь только для того, чтобы увидеть, как женится мой друг. Уже завтра меня здесь не будет. И я вернусь в свою прежнюю жизнь. Без тебя, – на одном выдохе произношу я.

Чувствую, как Кэш замирает, как под моими пальцами напрягается его грудь.

– Ты хотел вернуть Кимберли Эванс. Но понимаешь ли ты, что ее больше нет? Я изменилась, Кэш. Выросла.

– Я тоже изменился, – тут же возражает Кэш, но мне остается лишь качать головой.

– Ты так и остался мальчишкой под горой мышц и мускулов.

Кэш молчит несколько секунд.

– Дай мне время, и ты сама все увидишь.

Он все еще прижимает меня к себе, его руки крепко обхватывают мою талию. Но я знаю, что скоро он отпустит меня. После того как я скажу величайшую ложь в своей жизни.

– Кэш, мне жаль, – шепчу я, и мой голос срывается. – Я больше не люблю тебя.

Я уверена, что делаю ему больно. Но ничего не могу изменить. Кэш не должен все время появляться, играть на моих чувствах и просить у меня очередной шанс. Всему есть предел.

Я не могу смотреть ему в глаза, но Кэш обхватывает мой подбородок и поднимает лицо. Его взгляд сосредоточен на моих глазах, пока его большой палец проводит по моей нижней губе.

– Ты врешь.

Я больше не хочу давать ему никаких надежд. Поэтому я разбиваю самую последнюю. Знаю, что прямо сейчас потеряю Кэша навсегда.

– Я любила тебя первой любовью, но Найла любила сильнее, – ложь вылетает из меня быстрее, чем заканчивается песня.

Я ожидаю, что Кэш начнет со мной спорить. Что-то доказывать. Или в конце концов разозлится.

Но все, что он делает – замирает. На его лице отображается шок. В его глазах что-то разбивается, и я больше не могу на это смотреть.

– Прости, – мой голос дрожит. – Я всегда буду помнить тебя.

Разворачиваясь, оставляю Кэша на танцполе и ухожу. Я боюсь, что не выдержу, вернусь к нему и скажу правду.

Но Кэш ее не заслуживает.

Глава 4

Монако

Я сижу за столом рядом с Фрэнком и стараюсь поддержать с ним разговор. Но из головы не выходит Кэш и его взгляд.

Перед тем, как я ушла от него, его глаза напоминали океан, на глубине которого разворачивался будущий шторм. И я надеюсь, что он успеет погаснуть, а не вырвется наружу.

– Я хочу сказать несколько слов…

Раздается его голос, и мой пульс ускоряется. Я поворачиваюсь и смотрю на сцену. У микрофона стоит Кэш. Его волосы растрепаны, будто он проводил по ним рукой множество раз.

– Сегодня два человека, которых я чертовски люблю, поженились. И я обязан предупредить Кристи, что ее ждет в браке с тобой, – говорит Кэш, указывая на Десмонда.

Кэш переводит взгляд на Кристиану, и в его глазах появляется тепло. Мерзкое отвратительное чувство мгновенно расползается в груди шипящей змеей. Я знаю, что глупо ревновать Кэша к Кристиане, но все же не могу ничего с этим поделать. Он мало, кого впускал в свое сердце, особенно девушек.

– Начнем с того, что я немного обижен на тебя за то, что ты не устроил мальчишник, – продолжает Кэш и смотрит на Десмонда. – Но все мы знаем, почему ты отказался. Ты не хотел давать Кристи поводов для ревности. И кто-то может сказать, что ты потерял свои яйца…

Среди мужской половины гостей раздаются смешки. Десмонд неодобрительно качает головой, словно чувствует подвох. Но к нему наклоняется Кристиана и что-то шепчет, отчего Десмонд улыбается.

– Но на самом деле я горжусь тобой, брат, – признается Кэш. – Ты знаешь, чего хочешь и добиваешься своей цели. Ты борешься и никогда не отступаешь. Ты идешь до конца. Поэтому сейчас рядом с тобой сидит та, которая готова получить за тебя пулю.

Кэш замолкает и медленно обводит взглядом гостей.

– Держу пари, каждый, кто сегодня находится здесь, хоть один раз влюблялся. Но каждый ли из вас любил? – спрашивает он, его взгляд останавливается на мне. – Когда без нее каждый день становится гребаным адом. Ее невозможно забыть. Невозможно променять на что-то другое, как бы ты не старался выбросить ее из головы и из сердца. Оно все равно бьется лишь для нее.

Кэш все еще не отрывает от меня взгляда, и я опускаю глаза. Больше не могу смотреть на него, не испытывая вины за свою ложь.

Когда я вновь смотрю на сцену, то вижу, как вдоль нее проходит официант. Кэш наклоняется к нему, чтобы взять с его подноса бокал. Я удивляюсь, как он еще стоит на ногах, учитывая, сколько алкоголя плещется в его крови.

– Я желаю каждому из вас, чтобы вы полюбили так, как мой брат любит Кристиану, – Кэш поднимает в воздух бокал с шампанским. – Навсегда и навеки.

Под аплодисменты Кэш залпом выпивает напиток. Затем подает знак одному из официантов, и огромный плоский экран, установленный на задней части сцены, загорается. Кэш отходит на край сцены и по пути достает из пиджака телефон. Похоже на, что он подключается к медиа-системе, потому что заставка на экране сменяется видео. Кэш нажимает «воспроизвести», и из динамиков звучат первые аккорды «Let The World Born» Сhris Grey.

Первым кадром становится видео, где Десмонду на вид около четырех лет. Он гоняет по детскому автодрому на бамперной машине, изрисованной яркими языками пламени. Десмонд входит в поворот, но он слишком крутой, отчего маленький гонщик врезается в ограждение.

Кристиана смотрит на видео и подносит руку к губам. Ее глаза блестят от вида маленького серьезного Десмонда.

Видео сменяется другим, где Десмонду примерно десять лет. Он за рулем красной отполированной до блеска Cadillac дрифтует на подъездной дороге перед особняком Аматорио. Рядом с ним на пассажирском сиденье сидит Маркос с побледневшим лицом, глядя на это, гости посмеиваются.

После видео идут фотографии, которые перелистываются одна за другой. На каждой из них разные машины, а Десмонд выглядит старше и старше. Ему четырнадцать, шестнадцать, восемнадцать лет… Пока не появляется снимок, где Десмонд за рулем темно-синего Mustang пересекает финишную черту. Клетчатый флаг развевается в воздухе, и я догадываюсь, что Десмонд пришел первым.

– Мой сын, – тихо произносит сидящий рядом со мной Маркос, и в его голосе чувствуется гордость.

Я продолжаю смотреть видео, смонтированное Кэшем. Сколько же моментов я пропустила.

Начинается припев песни, и под слова «Пусть весь мир сгорит ради тебя» уже повзрослевший Десмонд на видео выходит из гоночного бокса. Он снимает перчатку, демонстрируя на камеру кольцо на безымянном пальце.

Запись заканчивается, и на экране появляется фотография, где Десмонд и Кристиана в форме академии «Дирфилд» сидят рядом в школьном кафетерии. Десмонд заправляет за ухо прядь Кристиане, а она отвечает ему такой лучезарной улыбкой, что у меня предательски щиплет в глазах.

О такой любви можно только мечтать.

Фрэнк подает мне салфетку, и только сейчас я замечаю, как по моей щеке скатывается слеза. Я вытираю ее, пока Кэш возвращается к микрофону.

– Десмонд был влюблен в скорость и гонки. Он буквально дышал ими. Но три года назад Десмонд встретил Кристи, и его любовь к ней затмила все остальное, – говорит Кэш, и его голос становится хриплым. – Сегодня, наконец, настал тот день, когда мы стали одной семьей.

Раздаются аплодисменты, пока Кристиана сквозь слезы посылает Кэшу воздушный поцелуй. Десмонд одобрительно кивает. Кэш вновь переводит взгляд на меня, когда допивает остатки шампанского. После этого он уходит, но в последний момент замирает на краю сцены.

Его взгляд устремляется в мою сторону. Но Кэш смотрит не на меня, а на Фрэнка. На его губах появляется улыбка, от которой мне становится не по себе. Эта улыбка не предвещает ничего хорошего.

Слегка пошатываясь, Кэш возвращается к микрофону. Волнение оседает в моем животе свинцовой тяжестью.

Что Кэш задумал?

– Я рассказал вам о любви моего брата, но не рассказал о своей, – говорит он. – Я люблю ее с детства. Но в один момент все просрал. Ее любовь, ее доверие… – эти слова приводят его в ярость. – Черт возьми, вчера у нас была свадьба. Она клялась мне, что будет со мной до конца. А сегодня, блять, говорит, что не любит меня…

– Десмонд, сделай что-нибудь со своим братом! – выкрикивает один из гостей со своего места. – Он несет пьяный бред…

– В последний раз предупреждаю: заткнись или свали на хрен! – рявкает на него Кэш.

Я прикладываю руку ко лбу, мысленно умоляя Кэша заткнуться.

– На чем я остановился? Ах, да… – Кэш вынимает из пиджака документы, свернутые самым небрежным образом, которым только можно представить. – Ее папаша требует, чтобы я согласился на развод.

Фрэнк сводит брови и сужает глаза, и в целом выглядит так, будто едва себя сдерживает, чтобы не достать пистолет. Я искренне верю, что он им не воспользуется.

– Смотри в оба, – Кэш указывает на Фрэнка. – Ты же хотел, чтобы я их подписал. Сейчас самый подходящий момент, чтобы это сделать.

Взгляды всех гостей перемещаются в нашу сторону. Я чувствую себя так, словно меня поместили в клетку и выставили на всеобщее обозрение.

Между тем, Кэш достает ручку и раскрывает документы. Я понимаю, что будет дальше, и в сердце вспыхивает боль.

До этого момента думала, что буду готова. Но на самом деле принять это оказывается гораздо сложнее. Знаю, что сама поставила точку и солгала Кэшу о том, что его не люблю. Но не могу смотреть, как он собирается оставить подпись.

Все действительно кончено. 

Я встаю и разворачиваюсь, чтобы уйти. Но перешептывание и смешки гостей за спиной заставляют меня обернуться. Мой взгляд возвращается на сцену. Кэш что-то рисует, и, присмотревшись, я качаю головой.

Вместо подписи Кэш оставляет на документах гигантский член с яйцами.

– Я распишусь на каждом экземпляре, – Кэш бросает на Фрэнка жесткий взгляд, а затем переворачивает страницу.

Я скрещиваю на груди руки. Зачем Кэш это делает? Какого черта он устраивает эту идиотскую сцену? Что хочет этим доказать?

– Кэш! – раздается голос Маркоса. – Сядь на место!

Кэш его игнорирует и с непроницаемым выражением лица продолжает рисовать одно и то же, переворачивая листы один за другим. На каждой странице он старательно рисует пенис и яйца.

– Кэш, сядь к чертовой матери! – рявкает на него Маркос.

– Брат, хватит. Тебе пора спускаться.

Я перевожу взгляд с пылающего лица Маркоса на Десмонда. Он приближается к сцене быстрыми шагами, собираясь успокоить Кэша.

– Подожди, я еще не закончил разговаривать со своим тестем, – Кэш отрывает взгляд от документов и смотрит на Фрэнка. – Или ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя папочкой?

– Твою мать, Кэш, ты должен уйти, – Десмонд поднимается на сцену в тот момент, когда кулак Кэша летит ему прямо в лицо.

Гости ахают, когда Десмонд отшатывается от удара. Ему удается сохранить равновесие, и за одно мгновение в его глазах вспыхивает гнев. И прежде, чем Десмонд собирается врезать Кэшу в ответ, к нему подбегает Кристиана и пытается увести его подальше от сцены.

– Десмонд, оставь его. Ты что, не видишь, что он пьян? – она обнимает его.

По тому, с какой легкостью ей удается успокоить Десмонда, я догадываюсь, что Кристиана не в первый раз вмешивается в ссору между братьями.

– Да, я пьян, – заявляет Кэш. – И мне ни хрена за это не стыдно! Хотите правду? Вы все думаете, что имеете право меня осуждать. Но у каждого из вас не было и доли того дерьма, через которое прошел я.

С этими словами он расстегивает часы на запястье и бросает их куда-то в сторону Десмонда.

– Забери свой чертов подарок себе. Мне от тебя ничего не нужно, ясно?

После этого он переводит взгляд на Фрэнка. Его глаза дикие. Кэш выглядит совершенно пьяным и сумасшедшим. Он оставляет подпись на последнем документе и начинает яростно швырять бумаги перед собой.

– Дай знать, если тебе понадобится еще одна моя подпись! – кричит он.

Бумаги разлетаются в воздухе и приземляются на газон. Повсюду слышится перешептывание гостей, кто-то собирается снять происходящее на телефон. У меня заканчивается терпение. Мне больно смотреть, как Кэш разрушает себя у всех на глазах.

– Кэш, хватит! – кричу я.

Он переводит на меня взгляд, и в этот момент его глаза уже не дикие и безумные. Они тяжелые и разбитые. Кэш прикрывает их, будто его внезапно пронзает самая жуткая боль.

Без единого слова Кэш спрыгивает со сцены на танцпол. Перед ним тут же расступаются гости, когда он проходит мимо них. Никто не знает, что у него на уме, и что он сделает дальше.

Кэш проходит мимо бассейна, голубоватые блики отражаются на его лице и шее. В какой-то момент он останавливается и поворачивается. Его взгляд направлен на пусковую установку для фейерверков.

Может быть, для кого-то из гостей станет неожиданностью, что Кэш сейчас сделает. Но, клянусь, я знаю, что произойдет в следующее мгновение.

Глава 5

Монако

– Десмонд, оставь его. Ты что, не видишь, что он пьян? – Кристиана прижимает Десмонда к себе, пытаясь его успокоить.

– Да, я пьян. И мне ни хрена за это не стыдно! – кричу я. – Хотите правду? Вы все думаете, что имеете право меня осуждать. Но у каждого из вас не было и доли того дерьма, через которое прошел я.

Десмонд пронзает меня свирепым взглядом. Я с вызовом смотрю на него в ответ.

Пошел ты! Вместо того чтобы радоваться, что твоя жена рядом и не бросит тебя после свадьбы, ты какого-то хрена лезешь ко мне! 

Я расстегиваю часы на запястье и швыряю их в его недовольную рожу. В последний момент Десмонд уворачивается от них, и часы приземляются на газон.

– Забери свой чертов подарок себе. Мне ничего от тебя не нужно, ясно?

Мои глаза скользят выше, чтобы наткнуться на гостей. Кто-то из них смотрит на меня с осуждением. Кто-то с опаской или волнением. И только один из них смотрит на меня с желанием пристрелить, если бы ему предоставили такой шанс.

Гребаный Фрэнк Гросс.

Я знаю, что единственная причина, почему он не выпустил в меня пулю, заключается в его дочери.

Фрэнк не хочет расстраивать Ким и совершать убийство у нее на глазах. И, пожалуй, за его заботу о ней я могу засчитать одно очко в его пользу. Но я все равно выскажу ему все, что о нем думаю. И хочу, чтобы об этом услышали все.

– Дай знать, если тебе понадобится еще одна моя подпись! – кричу я.

Гнев жжет мое горло и грудь. Я с трудом стою на ногах, но бросаю в воздух документы о разводе. Фрэнк передал их мне, чтобы я их подписал. На что он рассчитывал? Старый кретин думает, что начнет мне угрожать, и я откажусь от моей Ким?

Ни за что, блять, на свете!

Никто не может встать между Ким и мной.

Никто.

Продолжаю швырять документы о разводе. На них нарисованы член и яйца, и я знаю, что поступил, как тупой третьеклассник. Но мне плевать.

Фрэнк должен понять, что у него нет права указывать, что мне делать. Я сам разберусь со своим браком и со своей женой. Это касается только меня и Ким.

– Кэш, хватит!

Встревоженный голос рассекает воздух, как удар хлыста. Я поворачиваюсь и среди гостей мгновенно нахожу беспокойное личико моей малышки. Наши взгляды встречаются, и по моим венам расползается яд.

Я больше не в состоянии смотреть ей в глаза и прикрываю веки. Ким впервые смотрит так на меня.

Я видел ее взгляд, полный ненависти. Видел ее злобный взгляд. Видел гневный. И я бы с легкостью их пережил, позволяя ей дальше ненавидеть меня. Главное, я тот, кто никогда ее не оставит.

Но сейчас взгляд Ким полон разочарования, и мне хочется исчезнуть. Бесследно раствориться в воздухе. Я нажрался и больше не желаю, чтобы Ким видела меня в таком состоянии.

Спрыгиваю со сцены, и гости отшатываются от меня, словно я конченый псих. Моя челюсть сжимается, я с трудом держусь, чтобы не рассмеяться вслух мрачным хохотом.

Чего от меня все хотят? Я шаблон плохого парня и охреневшего говнюка. Даже моя семья не ожидает от меня чего-то хорошего.

Мне. Насрать.

Мне ни капельки не стыдно за свою выходку. Я не собираюсь ни перед кем извиняться.

Кроме нее.

Ким – единственная, перед кем я готов извиниться. И по жестокой иронии она сразу пошлет меня, как только я раскрою рот и произнесу первое слово.

Но Ким придется принять мое извинение, нравится ей это или нет.

Я хочу подойти к ней, но что-то внутри останавливает меня.

Сейчас не самый лучший момент, тупица. 

Застываю на месте, а затем шаткой походкой иду в сторону дома. Добираюсь до бассейна и поворачиваю голову. Мой взгляд скользит по воде, подсвеченной неоновым светом, подстриженной лужайке и задерживается на установке для запуска фейерверков.

Перед глазами всплывает образ Ким.

На ее личике отражались вспышки салюта, когда она стояла посреди обезумевшей толпы. Она была единственной, кто оставалась спокойной. Все в панике бросились убегать из дома, пока она завороженно смотрела, как взрывается фейерверк один за другим. 

Это был день, когда ее папаша устроил прием по случаю ее возвращения из Англии. А я направил салют в его дом. И однажды Ким призналась мне, что ей понравилась моя дурацкая выходка.

Почему бы не повторить этот момент? Я уже натворил достаточно много дерьма. Хуже, чем сейчас, уже точно не будет.

Делаю несколько неустойчивых шагов, и моя рука застывает над красной кнопкой пусковой установки. Повернувшись, я ищу взглядом Ким.

Она смотрит на меня сквозь волнистые пряди светлых волос, а ее голубые глаза… Черт, почему они всегда имеют надо мной столько власти?

– Это для тебя, Ким.

С этими словами я нажимаю на кнопку.

Воздух со свистом прорезает яркая искрящаяся комета. За ней выстреливает еще одна.

Я разворачиваюсь, и за моей спиной с грохотом взрываются фейерверки, освещая все пространство вокруг. Иду в сторону рощи. Туда, где стволы деревьев прячутся в темноте ночи.

Для меня эта свадьба подошла к концу.

Как и моя.

***

Не знаю, сколько прошло времени. Кажется, я уже вечность пялюсь на лунную дорожку, сверкающую на водной глади. По ней иногда проплывают яхты и парусники, пока я сижу, прислонившись спиной к дождевому дереву, растущему на склоне обрыва.

Где-то внизу шумит море, его волны разбиваются о камни такими же обреченными ударами, как стучит сердце в груди.

«Я любила тебя первой любовью, но Найла любила сильнее».

Черт, я хочу поджечь весь мир. Я хочу найти могилу ее бывшего, раскопать ее и проломить его череп. Но все же… Я не стану этого делать.

Ким моя. Она была моей с тех пор, как я ее впервые увидел. Что касается Найла… Назовем его просто временным этапом в ее жизни. Каким бы он не был хорошим парнем, я сделаю все, чтобы стать для Ким лучшим.

Но почему-то именно рядом с ней все мое дерьмо выбирается наружу. Стоит мне увидеть Ким, как все мои блоки срываются. Рядом с ней нет никакого гребаного фильтра, чтобы я сначала подумал, а потом сделал. Почему я совершаю рядом с ней всякие глупости, и ей постоянно достается моя несносная версия?

Не знаю, поступил ли я правильно, когда ушел со свадьбы и оставил Ким. Но я хотел избавить ее от необходимости видеть меня.

А еще не хотел снова совершить глупость.

Например, такую, как похитить ее.

Я мог бы переиграть Фрэнка и его долбаных верзил, чтобы увести Ким у всех из-под носа. Но знаю: если бы мне посчастливилось остаться наедине со своей женой, то определенно не смог бы себя сдерживать.

Всю свадьбу я смотрел на нее и представлял, как притягиваю ее ближе к себе. Как проскальзываю языком между ее губ, как пробую ее на вкус снова и снова. Как сжимаю ее горло, задираю платье и безжалостно врываюсь в ее киску. Как каждым новым толчком заставляю забыть ее об этом гребаном бывшем.

Я бы заставил мою принцессу запомнить этот момент.

Прижимаю кулак ко рту, чтобы подавить стон. Другую руку опускаю на ширинку и душу член через брюки. Остынь, приятель. Ты приблизишься к ней только тогда, когда принцесса перестанет злиться на нас.

Я уже говорил, что хочу стать для Ким лучшим? Так вот: я собираюсь заняться с ней сексом тогда, когда Ким уже не будет жалеть, что подпустила меня к себе.

Но чертов член не соглашается со мной и бунтует.

Я так увлечен спором со своим стояком, что не замечаю, как звуки живой музыки и голоса гостей давно затихли. Повернувшись, я обнаруживаю, что пространство виллы все еще освещается. Похоже на то, что гости разъехались, а персонал остался, чтобы навести порядок.

Вдруг боковым зрением замечаю слева от себя движение. Я прищуриваюсь, но перед глазами все расплывается. Вероятно, последняя бутылка «Macallan» была явно лишней. Но все же я отчетливо слышу звуки шагов и шелест листьев.

За одну секунду все во мне загорается. Каждая моя часть надеется, что с минуты на минуту ко мне подойдет Ким.

И у меня на языке застывает столько слов, которые я хочу ей сказать.

«Почему ты подарила самую лучшую ночь в моей жизни, а на утро ушла от меня?»

«Почему ты все еще на меня злишься? Я все равно верну тебя, как бы ты не упрямилась.»

«Почему ты солгала, что не любишь меня?»

«Давай убежим отсюда, чтобы никто не смог нас найти.»

«Прости меня за все. Пожалуйста.»

Но мне не удается произнести ни одну из фраз нуждающейся сучки. Вместо любви всей моей жизни ко мне приближается Десмонд. Он останавливается рядом со мной, но даже не смотрит в мою сторону.

Мне хочется хмыкнуть от того, как он хреново меня игнорирует. Вряд ли Десмонд шел через всю рощу, чтобы посмотреть на море.

– Давай, врежь мне, – я первым прерываю молчание. – Я заслужил.

Десмонд опускает взгляд на меня, его темная бровь изгибается.

– Как раз собирался это сделать.

Я не подготавливаюсь, чтобы принять его удар. Не изворачиваюсь и не напрягаюсь в ожидании боли. Я могу смириться с тем, что Десмонд отделает меня, как следует.

В конце концов, в какой-то мере я испортил главный день в его жизни. И будет справедливо, если брат испортит мне рожу.

– Расслабься, придурок, – Десмонд делает шаг и опускается на траву рядом со мной. – Я не бью женщин, стариков и детей.

– Упс, – дразню его я. – Первая брачная ночь высосала из тебя все силы?

Десмонд поворачивается ко мне и прищуривается.

– Пошел ты, – он протягивает мне бутылку шампанского. – Выпьешь со мной?

– Ты серьезно? – насторожено спрашиваю я. – Ты предлагаешь мне выпить после всего, что я натворил?

– Считай, что тебе повезло, и твой кареглазый ангел-хранитель за тебя заступился.

Я запрокидываю голову и утыкаюсь затылком в твердую кору дерева. Мои губы расплываются в мягкой улыбке. Кристи. Она всегда была на моей стороне.

– Ты знаешь, что для меня это особенная бутылка? – Десмонд указывает на шампанское.

– Ты собираешься проломить ею мой череп?

Десмонд игнорирует мою глупую шутку.

– Она многое для меня значит. Ее вручили мне на первой гонке, которую я выиграл. Я не стал откупоривать ее на церемонии награждения. Оставил ее себе и приберег для особого случая. И он настал, – Десмонд смотрит мне в глаза. – Я хочу выпить ее с тобой, брат.

– Ты уверен, что хочешь ее выпить вместе со мной? – снова недоверчиво спрашиваю я.

– Не заставляй меня повторять дважды, – более раздраженно произносит Десмонд. – В конце концов, мы давно выяснили, что ты во многом помогал мне с Крис. И мы тебя любим, говнюк, – он подталкивает меня плечом. – Но, если ты когда-нибудь скажешь свое извращенное дерьмо про тройничок, клянусь, я убью тебя.

– Тогда ты должен мне пообещать… – я ненадолго замолкаю. – Если это случится, пожалуйста, не закапывай меня в землю.

– Почему? – Десмонд сводит брови.

– Только представь: все будут стоять и пялиться на меня, как на святого. Все эти вопли, слезы вперемешку с соплями… – я морщусь. – Не хочу всего этого. Просто сожги и развей мой пепел, – я размахиваю в воздухе руками.

– Ладно, – говорит Десмонд, и я удивляюсь, как быстро он согласился. Но потом он добавляет. – Сложу в банку все дерьмо, которое останется после тебя, и выброшу это на заднем дворе.

Я тычу пальцем в Десмонда.

– Ни хрена. Никаких банок и задних дворов, – я изо всех сил стараюсь, чтобы мой язык не заплетался. – Раз-вей.

– Ты мой брат, а я до сих пор не знаю, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно.

Десмонд продолжает задумчиво глядеть на меня. Затем пожимает плечами и откупоривает шампанское, немного льющееся из горла пенящейся жидкостью. Без единого слова он протягивает мне бутылку.

– Ты ждешь, когда я произнесу торжественную речь или что-то типа того? – делаю глоток.

– Я жду, когда ты мне расскажешь, как мои кольца оказались на твоей свадьбе, – невозмутимо отвечает Десмонд, и я едва не давлюсь напитком. – Можешь не заморачиваться. Кимберли опередила тебя. Она мне все рассказала.

– Тогда я еще больше ничего не понимаю, – делаю еще один глоток и возвращаю бутылку Десмонду. – Ты знаешь про кольца. Почему до сих пор не накинулся на меня?

– Ты когда-нибудь перестанешь все портить? – хмуро спрашивает Десмонд. – Почему ты мне не позвонил и ничего не сказал? Я бы заказал другие кольца, и гравировку сделали бы за пару часов. И не было бы никаких проблем. Уверен, Кристи бы тоже не стала возражать. Мы – одна семья.

Я молчу. Все на самом деле сложнее и запутаннее, чем кольца моего брата. И моя нетрезвая голова не может придумать ни одного вразумительного ответа.

– На самом деле я не врезал тебе только по одной причине, – признается Десмонд. – Если бы оказался на твоем месте, я бы наплевал на все, как и ты. И пытался бы вернуть Крис любой ценой. И я знаю, что ты бы меня поддержал, – брат подносит горлышко бутылки к губам. – Почему не сказал, что нашел ее?

– Не хотел тебя впутывать, – после этого я задаю вопрос, который волнует меня больше всего. – Где сейчас Ким?

– Она уехала вместе со всеми гостями.

Я перевожу взгляд с лица брата на ночное небо. Оно усыпано звездами, и я закрываю глаза.

Ким ушла.

Снова.

Неужели она думает, что я смирюсь с этим?

После того как я впервые почувствовал себя живым, как только ее увидел?

После того как мое сердце забилось, стоило ей назвать мое имя?

После того как я проснулся с ней в одной постели, и это было самое лучшее утро за всю мою гребаную жизнь?

Ким реально решила, что все кончено?

– Я хочу отдать ей все, что у меня есть, – произношу вслух свои мысли, едва ворочая языком. – Но больше всего я хочу, чтобы Ким взяла это.

Сквозь прикрытые веки я слышу голос Десмонда.

– У меня только два вопроса. Первый: ты же понимаешь, что если Ким подпишет документы о разводе, то скорее всего судья вас разведет? И второй: что ты собираешься делать?

Я раскрываю глаза и смотрю на Десмонда.

– Я искал ее три года. И понятия не имел, жива она или нет. Но я до последнего верил, что когда-нибудь снова ее увижу. Только это держало меня здесь и ничего больше. Я ее нашел и… – замолкаю, чтобы набрать в воздухе легкие. – Брат, я чертовски люблю ее. И ни за что не допущу, чтобы все закончилось вот так.

Десмонд тянется к карману брюк и что-то оттуда достает. Протягивает мне, и я вижу циферблат, сверкающий в лунном свете.

– Ты кое-что оборонил, – бурчит он, умалчивая о том, что я запустил в него его подарком.

Я беру часы и переворачиваю их. На внутренней стороне циферблата гравировка, и я прищуриваюсь, чтобы ее прочитать.

«Аматорио идут до конца».

В груди чувствуется тепло, а губы медленно растягиваются в улыбке. Это именно то, в чем я сейчас так нуждаюсь.

Каким бы я не был пьяным, но каждое слово попадает точно в цель. Каждое слово отзывается в сердце. Каждое слово проникает глубоко в душу.

Я – Аматорио. 

Глава 6

Бостон

Сквозь лобовое стекло черного Mercedes я вижу улицу с белыми ухоженными домами с верандами, барбекю и бассейнами на заднем дворе. С тех пор как я была здесь в последний раз, ничего не изменилось.

У тротуара припаркованы минивэны, из-за заборов доносятся восторженные детские визги. Идеальная картинка для разворота журнала Better Home and Gardens[4 — Четвертый по популярности журнал в Соединенных Штатах. Главный редактор – Стивен Орр. «Better Home and Gardens» посвящен домам, дизайну интерьера, кулинарии, садоводству, здоровому образу жизни, декору и развлечениям.].

Я снижаю скорость, когда проезжаю мимо местной пекарни. Мое сердце сжимается.

Когда-то это было моим любимым местом. Я сидела на скамейке возле витрины и, болтая в воздухе ногами, уплетала пончики с глазурью. Сладкое и мучное были в моей семье под строжайшим запретом, и редкие походы в пекарню стали моим маленьким секретом.

Но однажды меня увидела одна из подруг моей матери, и после этого у меня месяц была углеводная диета.

Тогда я считала дни без сладостей сущим кошмаром. Если бы я только знала, что меня ждет…

Я так крепко сжимаю руль пальцами, что в них почти не поступает кровь. В течение многих лет я любила своего отца. Он казался мне заботливым и добрым: хвалил за мои успехи в учебе, поддерживал мои разговоры о книгах, а на праздники дарил самые красивые пышные платья, которые только можно представить.

Но теперь я понимаю: Льюис просто изображал идеального отца. И как бы я не пыталась ему соответствовать, он бы никогда не смог меня полюбить. Для него маленькая Кимберли Эванс была проектом на старте, который должен дотянуть до высоких стандартов. Сколько же разочарования и сожаления настигло его, когда его ожидания не совпали с реальностью.

В конце улицы показываются высокие и массивные ворота из черного кованого железа и матового стекла. Я знаю, что за ними скрывается особняк площадью более, чем семь тысяч квадратных футов. Охраняемая территория, фонтаны, зимний сад и прочие штуки, которыми любил щеголять Льюис на публике.

Всего три года назад я считала это место своим родным домом. До того момента, пока Льюис не согласился, чтобы я вышла замуж за своего насильника и убийцу.

Я расслабляю на руле хватку, понимая, что это никогда не помогало. В моих кулаках всегда не было достаточно сил, чтобы противостоять. Я была слабой и сломленной, когда бежала от моих кошмаров.

Но у меня была твердая уверенность в том, что однажды вернусь. И заставлю всех ответить за то, что со мной сделали.

По правде говоря, сначала я хотела, чтобы отец начал догадываться о том, что его дочь жива. Я хотела заставить его немного понервничать, когда он увидит мои послания. Например, оставить следы крови на безупречных мраморных полах, тянувшихся в мою спальню.

Но потом я решила, что мое возвращение должно стать эффектным и неожиданным. Я отбросила идею с сюрпризами.

Притормаживаю при виде раскрывающихся ворот. Из территории особняка Льюиса выезжает машина курьерской службы.

Пользуясь случаем, я давлю на педаль газа, и машина с ревом срывается с места. Автоматические ворота плавно захлопываются, прежде чем оказываюсь внутри резиденции Эванса.

Вдоль круговой подъездной дороги растут аккуратно подстриженные кусты. А дальше тянутся цветочные клумбы, пестревшие всеми оттенками красного, желтого и розового. Льюис до сих пор сохраняет картинку идеального дома, которую я немного собираюсь испортить.

Выбираю самый короткий путь к дому и заезжаю на бордюр, не сбрасывая скорости. Из-под колес вырываются клочья земли, травы и листьев, когда я несусь по цветочным композициям. Моя машина подпрыгивает на декоративных камнях, пока не возвращаюсь на подъездную дорогу. На полном ходу забираюсь на ступени крыльца и с визгом торможу напротив входной двери с золотой ручкой.

Добро пожаловать домой, Кимберли.

Без секунды промедления я открываю водительскую дверь, выбираюсь из машины и оборачиваюсь. На белоснежных ступенях тянется грязный след протекторов шин. Это довольно мило.

Улыбнувшись, я захлопываю водительскую дверь и приближаюсь к дому. Мои каблуки отчетливо стучат по мраморным плитам, громко заявляя о моем возвращении.

– Это частная территория, вам здесь нельзя находиться! – доносится мужской голос.

Повернувшись, вижу, как из-за угла особняка выбегают двое охранников. Я всматриваюсь в их лица, но не узнаю ни одного из них.

Похоже, Льюис нанял новый штат охраны. Один из них тянется к кобуре, и я не могу удержаться от саркастичного смеха.

– Вот я и дома, – говорю сама себе и поворачиваю ручку.

Дверь открывается, и я оказываюсь в фойе, улавливая знакомый цветочный аромат. Прохожу вперед и осматриваюсь. Внутри дом выглядит в точности так же, как и три года назад.

Здесь по-прежнему много свободного пространства, светлые оттенки в декоре, гигантская хрустальная люстра под высоким потолком.

– Добрый день, – я слышу из гостиной строгий голос миссис Хельсман. – Кто это?

Она заходит в фойе, и при виде меня резко застывает на месте, роняя кухонное полотенце из рук. Ее глаза округляются, лицо вытягивается и бледнеет, словно миссис Хельсман увидела призрак.

Раньше она была моей сиделкой. Но видимо после моего исчезновения Льюис решил оставить ее в качестве экономки.

– Кимберли, – потрясено выдавливает миссис Хельсман. – Это ты?

– Почему вы все задаете один и тот же вопрос? – я пожимаю плечами. – Разве я так сильно изменилась, что меня с трудом можно узнать?

Не дожидаясь приглашения войти, я отправляюсь в гостиную. Прохожу мимо длинного обеденного стола и останавливаюсь около барной стойки. Похоже, Льюис не изменяет привычкам и предпочитает тот же виски.

Я смотрю на бутылку с золотистой жидкостью, и гневный голос проносится в ушах.

«Теперь, когда ты не понимаешь по-хорошему, я преподам тебе урок. Надеюсь, ты усвоишь его и больше не будешь разговаривать со мной в непозволительном тоне».

Я поднимаю руку и прикладываю ее к щеке, горящей от воспоминаний. В тот день пьяный Льюис со всей силы ударил меня по лицу. Тяжелый ком застревает в горле, и я проглатываю его вместе с болью.

Я говорила Льюису, что Джек Блаунт – насильник. Я предупреждала его, но он не хотел меня слушать. Вместо этого он замахнулся, собираясь ударить меня во второй раз. Но внезапно в гостиной оказался Кэш и с ревом набросился на него.

– Где она? – из мыслей меня отвлекает шум в фойе.

В следующую секунду в гостиную вбегают охранники. Они приближаются в мою сторону, собираясь вывести меня из дома. Но их останавливает миссис Хельсман.

– Все в порядке. Она имеет право здесь находиться. Это дочь мистера Эванса.

Три слова стучат в моей голове.

Дочь мистера Эванса.

От этого сочетания меня передергивает, словно по руке прополз тарантул.

Охранники в замешательстве на меня смотрят, переглядываются между собой и вскоре уходят. Миссис Хельсман поворачивается ко мне.

– Я уже не надеялась увидеть тебя. Мистер Эванс сказал, что ты… – она запинается. – Ты мертва.

– Как видишь, я жива, – прохожу дальше и останавливаюсь напротив окна, откуда открывается вид на задний двор с садом и фонтаном. – Где Льюис?

– Ты хочешь сказать «твой отец»? – уточняет миссис Хельсман.

– Я сказала то, что хотела, – настаиваю. – Где он? Мне нужно поговорить с ним.

– Он скоро вернется. Я позвоню ему и скажу…

– Не надо, – я прерываю ее. – Пускай для него это станет сюрпризом.

– Хорошо. Хочешь чай?

Несколько секунд я задумчиво смотрю на фонтан, вспоминая, как впервые увидела Кэша. Тогда я еще не знала, что это он. Тогда я называла его неизвестным поджигателем. Именно он сорвал торжественный прием, который устроил Льюис по случаю моего возвращения из Англии.

Отворачиваюсь от окна и шагаю в сторону лестницы.

– Я хочу подняться в свою спальню. Это все еще моя комната? Или ее кто-то занял?

Миссис Хельсман энергично машет головой.

– Нет, нет, нет. Это твоя комната, и я слежу за тем, чтобы в ней поддерживался порядок.

Застываю у основания лестницы. Как бы я не ненавидела дом, но не могу испытывать подобные чувства к миссис Хельсман. Эта женщина была строга со мной, но она была справедливой. И она явно не заслуживает моего холодного обращения.

– Миссис Хельсман, – я оборачиваюсь. – Спасибо за все.

Поднимаюсь на второй этаж и, когда достигаю верхней ступени, мое тело внезапно пронзает ледяная дрожь. Я чувствую на спине чей-то взгляд. Резко обернувшись, я осматриваю гостиную. Но кроме миссис Хельсман в ней никого нет.

– Кимберли, с тобой все в порядке? – спрашивает она.

– Кто-то еще есть в доме?

– Только я, ты и наш новый садовник, – растерянно отвечает она. – В последний раз я видела его во дворе.

Я нервно киваю и прохожу дальше по коридору, где находятся несколько комнат. С каждым шагом сердце совершает удар. В этом доме есть только одно место, с которым у меня сохранились теплые воспоминания. Моя спальня.

Встаю напротив белой двери и поворачиваю ручку. С тихим скрипом дверь раскрывается. Я захожу внутрь, и пушистый ковер заглушает мои шаги. Останавливаюсь посреди комнаты и осматриваю ее.

Та же одноместная кровать, заправленная бежевым покрывалом. В тон ему шторы, наполовину скрывающие окно. На рабочем столе лежат учебные конспекты, исписанные моим почерком. На шкафу на плечиках висит школьная темно-зеленая форма.

Холодок пробегает по коже от того, что здесь все так, как я это оставила. Будто мою спальню поместили в капсулу времени и выбрали функцию «сохранить».

Но все же я замечаю одно изменение. Единственное, чего нет на месте – моих книг.

Нахмурившись, приближаюсь к стеллажу и провожу рукой по пустующей полке. Я помню, как перед сном выбирала, какую книгу буду читать.

Но потом для меня стал читать он.

Я лежу в постели и чувствую, как матрас прогибается рядом со мной. В животе мгновенно взлетают сотни бабочек, когда теплая рука опускается на мою талию. Горячее дыхание скользит по моему затылку, и мурашки пробегают по коже.

Я не двигаюсь и мысленно умоляю, чтобы он не услышал, как бешено стучит мое сердце.

– Хватит притворяться, принцесса, – звучит в темноте его голос. – Я знаю, что ты не спишь.

Поджимаю губы, скрывая улыбку.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, хотя втайне ждала его.

Поворачиваюсь на другой бок и в лунном свете вижу его лицо с синими завораживающими глазами. Мне становится сложно дышать. Какой же Кэш красивый. Все девчонки в школе бегают за ним. Но он проводит ночи со мной, а не с ними.

Его взгляд опускается на мои короткие шортики, и его рука сильнее сжимает талию. Затем Кэш поднимает взгляд и смотрит в глаза.

– Принцесса, перестань так смотреть на меня, – он медленно качает головой. – Я пришел, чтобы почитать тебе перед сном.

Я прикусываю губу, чтобы подавить хитрую улыбку. Знаю, если не усну, Кэш будет укладывать меня другим способом. Поэтому стараюсь не засыпать, когда он мне читает. Я всегда борюсь со сном, чтобы почувствовать его мягкие губы, обжигающий язык и горячие руки в тех местах, где меня еще никто не касался, кроме него.

Кэш приподнимается и нависает надо мной. Но только для того, чтобы дотянуться до светильника на прикроватном столике. Он включает его, и пространство спальни наполняется мягким рассеянным светом.

Одной рукой Кэш берет книгу, а другой притягивает меня к себе. Устраиваюсь у него на груди, но после первой главы зарываюсь лицом ему в шею.

От Кэша приятно пахнет, и я вдыхаю запах под его ровный глубокий голос. В какой-то момент случайно задеваю его шею губами.

– Ким, – Кэш вздрагивает, его мускул на лице дергается. – Сделай так еще раз, и ты не узнаешь, что будет дальше.

Кэш указывает многозначительным взглядом на книгу, пока я чувствую бедром, как он становится твердым сквозь джинсы. Я надеваю на себя скучающую маску, хотя на самом деле ликую от того, как Кэш на меня реагирует.

Он хочет меня. Но старается себя контролировать.

Кэш продолжает читать, и под его низкий голос я постепенно проваливаюсь в сон. Мои веки тяжелеют и опускаются. Все звуки смолкают, но сквозь густую тишину прорывается ласковый шепот:

– Спокойной ночи, принцесса, – и я чувствую едва осязаемое касание губ на своих.

Мой пульс учащается, словно после резкого пробуждения. Я трясу головой, стараясь избавиться от слишком ярких воспоминаний. Прошло больше трех лет, но мне кажется, будто Кэш только вчера прокрадывался в мою спальню.

Я в равной степени обожаю и ненавижу эти моменты. Кэш прав. По ночам все менялось, и мы оказывались в нашем маленьком совершенном мире. Но его больше никогда не вернуть.

Горький привкус наполняет горло, когда я отхожу от стеллажа и иду в другой конец спальни. Здесь висят фотографии, и мой взгляд останавливается на одном семейном снимке. В том месте, где должно быть лицо Льюиса, зияет дыра. Я отчетливо помню, как воткнула нож в его сверкающую белоснежную улыбку.

Странно, что это фото до сих пор не заменили. Приглядевшись к остальным, я вижу, что все семейные снимки на месте. Но нет ни одной моей детской фотографии с Кэшем. И кому они могли понадобиться вместе с книгами?

От мыслей меня отвлекает стук в дверь.

– Кимберли, – раздается голос миссис Хельсман. – Мистер Эванс будет с минуты на минуту.

Несмотря на то, что я попросила ее не говорить Льюису о моем возвращении, уверена: он уже знает о том, что я тут. Во-первых, ему мог сообщить кто-то из охраны. А во-вторых, сложно не заметить небрежно припаркованный Mercedes около входа.

Что ж, сюрприз сделать не получилось. Но мне плевать на реакцию Льюиса. Я вернулась сюда не за этим.

– Скоро спущусь, – громко говорю я, чтобы миссис Хельсман услышала меня из-за закрытой двери.

Я приближаюсь к окну и раскрываю створку. Дуновение прохладного ветра касается моего лица. Я всматриваюсь в небо, затянутое свинцовыми тучами. Интересно, Киллиан волнуется перед тем, как кого-то убить?

Перед глазами вспыхивает его невозмутимое лицо с темными глазами. Наверняка, ни один из его мускулов не двигается, когда Киллиан нажимает на курок.

Сегодня он нажмет на курок ради меня.

Я бы сама могла это сделать, но мне нужно стопроцентное алиби. Слишком много людей видели меня в доме Льюиса. Однако не хочу пропустить его смерть. Я должна увидеть, как он умирает, своими глазами.

Опускаю взгляд и смотрю на садовника, стоящего ко мне спиной и обстригающего гортензию. Он быстро работает садовыми ножницами, срезая цветы, пока привкус горечи подступает к горлу.

Для всех я пропала без вести. Но в этом доме ничего не изменилось. Нет никаких признаков скорби, утраты и горя.

Абсолютно.

Ничего.

С неестественным спокойствием я отхожу от окна. Расправляю плечи и покидаю спальню, чувствуя, как нечто холодное образуется в животе.

Я собираюсь убить собственного отца.

Технически это будет сделано не моими руками. Но это не отменяет того факта, что я стану убийцей.

В третий раз.

Я застываю у вершины лестницы. В гостиной повисает напряженная тишина, которая буквально вибрирует в воздухе. Мой взгляд опускается и сталкивается со взглядом мужчины, которого я когда-то называла папой.

– Не ожидал увидеть меня? – первой нарушаю молчание. – Надеялся, что я давно умерла?

От звука моего голоса Льюис вздрагивает и роняет из рук дипломат. Его лицо, обычно гладко выбритое, но сегодня на нем щетина. Кроме того, морщин стало больше, и они более глубокие, чем раньше.

– Зачем ты так со мной, Кимберли? – спрашивает Льюис. – Я до последнего наделся, что ты жива, и с тобой все в порядке. Сегодня наступил счастливейший день в моей жизни. Наконец-то, ты дома.

От повышенного волнения в животе затягивается напряженный узел. Но я зашла так далеко не для того, чтобы остановиться сейчас.

Я медленно спускаюсь. Льюис наблюдает за мной, прижимая руку к груди. Его плечи подрагивают, глаза блестят. Но это не трогает меня. Я пролила достаточно слез, и меня больше не беспокоят чужие рыдания.

Как только моя нога касается последней ступени, Льюис делает шаг в мою сторону и раскрывает руки, собираясь обнять меня. Но я встречаю его с таким непроницаемым и отчужденным выражением, от чего он останавливается, не решаясь шагнуть дальше.

– Я виноват перед тобой. Вместо того чтобы оберегать, толкнул тебя в руки монстра. И понял это давно, – Льюис почти переходит на шепот. – Когда ты исчезла, я проклинал себя каждый день. Каждое утро просыпался с единственной мыслью: однажды ты войдешь в эту дверь и дашь мне шанс все исправить. Прости меня, Кимберли, – он плачет. – Ты – моя дочь. Я люблю тебя больше всего в этой жизни.

Окончательно разрыдавшись, Льюис срывается с места и притягивает меня к груди. Я напрягаюсь и замираю.

Никогда бы не позволила ему к себе прикоснуться. Но мое тело будто бы парализовало, и я не могу пошевелиться. Такое ощущение, что Льюис забрался в мою голову и сказал слова, которые я когда-то мечтала услышать.

Я была готова к чему угодно. Но только не к этому.

– Я понимаю, что тебе сложно, – Льюис отстраняется, его глаза покраснели от слез. – Нам обоим нужно время. Но главное, что ты дома.

С нерешительной улыбкой он делает жест рукой, приглашая меня за обеденный стол. Я не могу из себя выдавить ни единого слова и молча киваю.

Он отправляется вглубь гостиной. Я иду за ним и смотрю в его затылок. На Льюисе белая рубашка и темно-синий жилет. Он отодвигает для меня стул, и я сажусь за стол, будто в самом деле собираюсь с ним обедать.

Льюис занимает свое привычное место во главе стола. Напротив просторного окна, откуда отлично просматривается обзор для Киллиана.

Мой брат будет держать его на прицеле ровно до того момента, пока я не дам сигнал.

Мне достаточно поднять руку и выставить вверх указательный палец.

И все будет кончено.

В гостиной снова наступает тишина. Лишь слышно, как тикают старинные настенные часы. Рядом со столом появляется миссис Хельсман с подносом, на котором дымятся две чашки. Она оставляет одну из них перед Льюисом, а вторую передо мной.

– Кимберли, – миссис Хельсман задерживается около меня. – Я могу подать твой любимый десерт.

Вероятно, она имеет в виду клубничный пирог, который готовился по праздникам.

– Спасибо, я не голодна, – вежливо отказываюсь.

Миссис Хельсман уходит, пока Льюис кладет руки на стол и пристально на меня смотрит.

– Я должен сообщить твоей матери, что ты жива, – говорит он с энтузиазмом. – Или может быть, устроим ей сюрприз? Давай прямо сейчас соберемся и полетим к ней? Мы бы могли пожить в Англии какое-то время, тебе же там нравилось…

– Я терпеть не могла Англию, – перебиваю его я.

– Думал, что тебе там нравится…

– Я говорила об этом много раз. Но видимо ты невнимательно меня слушал, – мои слова должны звучать, как обвинение, но на самом деле мой тон спокойный и ровный. – Я вернулась сюда не для того, чтобы вновь уехать. Ты же сам сказал, что я дома.

Льюис опускает глаза и глядит в стол.

– Кимберли, понимаешь, тут такое дело… – говорит он со вздохом. – Ты пропала, и о тебе не было никаких новостей. Я столкнулся с финансовыми трудностями, а ты была застрахована…

Он делает паузу и поднимает на меня взгляд.

– Клянусь, мне не хотелось брать эти деньги. Но я был на грани. И мог потерять все. Сотни людей остались бы без работы, у каждого из них есть семьи, которые нужно кормить, – Льюис качает головой. – У меня не было выбора, и мне пришлось взять эти чертовы деньги.

Я догадываюсь, чем закончится его душещипательная речь, и продолжаю молча сидеть.

– Если выяснится, что ты жива, мне придется вернуть эти деньги. Адвокаты страховой компании, где ты была застрахована, отберут у нас все до последнего цента. Нам придется отдать им все, что у нас есть. Мы будем разорены.

Я смеюсь про себя. Когда-то я уже это слышала. Слово в слово.

– И что я, по-твоему, должна делать? Ты предлагаешь мне скрываться ото всех до конца жизни?

– Это не то, что ты подумала, Кимберли. Я делаю все для твоего блага.

Смотрю на Льюиса. Точнее в его глаза, так похожие на мои. Но как же мы с ним отличаемся.

Он всегда использовал меня. В прошлом Льюис хотел выдать меня замуж с выгодой для себя. И он продолжает использовать меня сейчас, получая деньги с моей страховки. И прикрывается такими же оправданиями.

Я делаю все для твоего блага.

– Я не проживу вечно, и после моей смерти все достанется тебе. Ты – моя единственная дочь и наследница.

– Как ты собираешься оставить мне наследство, если для всех я так и останусь мертва? – язвительно спрашиваю я.

Мне ничего от него не нужно, но интересно, какую ложь Льюис придумает на этот раз.

Он нервно моргает, когда глядит на меня.

– Можешь не сомневаться, я найду способ.

Я поджимаю губы, ненавидя проблеск боли, вспыхнувший в груди. Я думала, что перестала ее чувствовать, но все же…

В глубине души во мне теплилась надежда. Какая-то маленькая часть меня верила, что Льюис раскаялся за свои ошибки. Маленькая часть меня верила, что он все осознал после того, как потерял свою дочь.

Но похоже я сама виновата, что хранила надежду.

– С тех пор, как я была в последний раз в этом доме, здесь мало, что изменилось, – оглядываю гостиную. – Ты пьешь чай из того же сервиза. Сидишь на том же стуле. И у тебя все те же холодные расчетливые глаза, – я впиваюсь в Льюиса взглядом. – Ты продолжаешь думать только о деньгах.

– Кимберли…

Я качаю головой. Больше не хочу ничего слышать. С меня достаточно лжи и предательств.

Я поднимаю руку.

Но мой указательный палец застывает на середине пути.

Сколько же раз я прокручивала в голове этот момент во всех подробностях и деталях. Я представляла, как со звоном разбиваются стекла в гостиной. Представляла, как от выстрела голова Льюиса неестественно запрокидывается. Как его мозги разлетаются по безупречному полу и безукоризненным стенам. А я бы продолжила сидеть рядом с ним и наблюдать, как его глаза становятся безжизненными.

Сколько же раз я желала Льюису смерти.

И этот момент настал.

Но именно сейчас я понимаю: хотеть и сделать – ни одно и тоже. Иногда между ними нельзя поставить знак «ровно». И из всего дерьма, которое сегодня мне навешал на уши Льюис, он прав лишь в одном.

Этот ублюдок – мой отец.

И самое печальное во всем этом, что я не могу этого сделать.

Опускаю руку, поднимаюсь из-за стола и смотрю на Льюиса сверху-вниз.

– Месяц, – говорю ему.

– Что? – непонимающе спрашивает он.

– Я даю тебе месяц. И ни дня больше. Этого времени хватит, чтобы ты успел продать бизнес и вывести деньги в офшоры. После этого я заявлю о своем возвращении.

С этими словами я разворачиваюсь и иду к выходу. Открываю дверь и выхожу из дома.

С каждым шагом расстояние между ним и мной увеличивается. И с каждым шагом я чувствую себя сильнее.

Я не жалею о том, что не убила его. С этой минуты про него даже не вспомню. Я сохранила ему жизнь. Но для меня он мертв навсегда.

Глава 7

Хаверхилл

Хмурые тучи скрывают солнце на небе. В воздухе стоит запах приближающегося дождя. У меня перехватывает дыхание от очередного резкого порыва ветра, пока я сижу на скамье возле двухэтажного здания, выполненного в стиле модерн. Белый керамогранит и много стекла в окружении аккуратно подстриженных кустарников и декоративных камней.

Честно говоря, я иначе представляла психиатрическую больницу «Хаверхилл». Я ожидала увидеть что-то вроде старинного мрачного замка из «Острова проклятых»[5 — «Остров проклятых» – американский детективный триллер режиссера Мартина Скорсезе по одноименному роману Денниса Лихэйна, вышедший 19 февраля 2010 года. По сюжету Эшклиффская лечебница для душевнобольных преступников располагалась на острове Шаттер, в море неподалеку от Бостона. ].

Чувствуя на себе взгляд, я поднимаю голову и смотрю на окно, из которого на меня таращится женщина. Она маниакально наблюдает за мной с тех пор, как я здесь.

У нее тусклые глаза, за которыми скрывается своя история боли и потерянных надежд. И далекие воспоминания врываются в мое настоящее.

Когда-то я была в шаге от того, чтобы оказаться на ее месте.

– Значит, теперь тебя зовут Рене Гросс, – из мыслей меня выдергивает знакомый голос, который я не слышала более трех лет.

Я оборачиваюсь и вижу девушку примерно моего возраста. На ней голубая рубашка, поверх которой наброшен спортивный жилет. Девушка держит подставку с двумя стаканчиками кофе.

– Я принесла латте, – говорит Грейс и садится рядом со мной.

Она протягивает мне один из стаканчиков, и в ноздри просачивается слабый аромат кофейных зерен.

– Спасибо.

– Не благодари, он здесь дерьмовый, – губы Грейс кривятся от отвращения.

Я внимательно ее разглядываю и мысленно сопоставляю с тем образом, когда встречала Грейс в последний раз. Несмотря на то, что она уже не та пафосная блондинка, я вижу, как девушка ухаживает и следит за собой в меру своих возможностей.

Раньше ее окрашенные волосы всегда были идеально уложены в изящные прически. Теперь ее пряди отросли и достают почти до поясницы густыми темно-каштановыми локонами. Безупречный макияж сменился на ровный тон лица без единого следа косметики. А ногти с дизайнерским покрытием стали короткими, но с аккуратным маникюром.

– Ты хорошо выглядишь, – говорю я, сделав глоток кофе.

– Ну, а чего ты ожидала? – спрашивает Грейс, нахмурившись. – Что к тебе выкатят сморщенную старуху в инвалидном кресле и смирительной рубашке? Я сплю по девять часов в сутки, достаточно много провожу времени на свежем воздухе. Повар здесь не имеет звезду «Мишлен», зато готовит полезные блюда.

Она наклоняется ко мне и говорит тише.

– До недавнего времени я трахалась каждую субботу с медбратом. Но потом об этом узнали, и его в спешке уволили. И чтобы не раздувать скандал, мне разрешили пить этот кофе.

Я давлюсь латте и выплевываю его обратно в стакан, отчего Грейс хихикает.

– Итак, я все тебе о себе рассказала, – она становится крайне серьезной. – Ближе к делу. Зачем ты пришла?

– Разве я не могу навестить тебя просто так? – спрашиваю я, и Грейс отрицательно качает головой.

– Ко мне не приходят «просто так». Ко мне приходят только, когда что-то нужно.

Я напрягаюсь, услышав ее мрачный тон. Этот тон заставляет чувствовать себя виноватой. Прошло много времени, и только сейчас я смогла навестить Грейс.

– Мне правда от тебя ничего не нужно, – отвечаю я. – Я хотела тебя увидеть.

Пристальный взгляд Грейс скользит по моему лицу, прежде чем она переводит его куда-то за мое плечо.

– Кто-то еще видел тебя, кроме меня?

Не думаю, что рассказать Грейс о том, что несколько дней назад я была на свадьбе ее брата, – это хорошая идея.

– Вчера я видела Льюиса, – отвечаю я, и уголки губ Грейс приподнимаются в мрачной улыбке.

– Я бы многое отдала, чтобы увидеть его реакцию. Интересно, он уже придумал, как будет объясняться с полицией, как ему удалось застраховать дочь за три дня до того, как она пропала без вести? – спрашивает Грейс и фыркает. – Не хотела бы я оказаться на его месте. Похоже, у него большие проблемы. Но мне не жаль, если Льюис окажется в тюрьме. Твой отец заслуживает того, чтобы сгнить за решеткой.

Я откладываю стаканчик с кофе. Знаю, мой биологический отец – обманщик, предатель и мошенник. Но никто из нас не выбирал семью, в которой ему было суждено родиться.

Я поворачиваюсь к Грейс, ожидая увидеть на ее лице привычный злорадный триумф. Вместо этого в ее глазах мелькает что-то темное и беспокойное.

– На твоем месте я бы была осторожней. Если с тобой что-то случится… – Грейс ненадолго замолкает. – Льюису не придется ничего возвращать.

Она смотрит на меня своими бездонными голубыми глазами, и мое сердце тяжело бьется. Я отвожу взгляд, потому что знаю, если буду смотреть на нее слишком долго, то попадусь в ловушку воспоминаний, куда не хочу возвращаться.

– Давай прогуляемся, пока погода окончательно не испортилась? – предлагаю я, и Грейс соглашается. Мы встаем и идем по аллее.

– На самом деле меня еще кое-кто видел, – признаюсь я. – Кэш.

Взгляд Грейс сужается от отвращения, стоит мне произнести его имя.

– Значит, этот недоумок все-таки нашел тебя, – говорит она сухим голосом. – Он приходил и спрашивал о тебе.

– Что ты ему сказала?

– Я рассказала ему все, как есть. Сказала, что у тебя есть парень. Сказала, что не знаю, где ты. Но дала ему пароль от своего профиля, чтобы придурок попытался тебя найти.

Я быстро прокручиваю в голове все, в чем мне признался Кэш. И вопрос вырывается из самых глубин моего существа.

– Почему ты не рассказывала о том, что Кэш все это время хотел меня найти?

Взгляд Грейс возвращается ко мне. Она медленно скользит глазами сверху-вниз по моему телу.

– Посмотри на себя. Мой брат тебя не достоин. Он – жалкий трус, – ее губы сжимаются в тонкую линию. – Кэш сделал так, как его заставил сделать Льюис.

Ее лицо освещает молния, пронзившая небо. Последние слова Грейс проносятся у меня в голове, и их не в состоянии заглушить даже раскаты грома.

Кэш сделал так, как его заставил сделать Льюис. 

Кэш сделал так, как его заставил сделать Льюис.

Кэш сделал так, как его заставил сделать Льюис.

– Ты знала об этом?! – восклицаю я.

Твою мать. Все это время Грейс знала, почему Кэш бросил меня. И все это время она молчала.

– Я подслушала их разговор в больнице, когда приходила тебя навестить, – объясняет Грейс таким тоном, будто находит эту ситуацию ужасно скучной. – Я надеялась, что Кэш сделает правильный выбор. Но он… – она качает головой. – Он поступил, как трус и предатель.

Я отшатываюсь от нее. Прохладная капля дождя падает на лицо и скользит по моей пылающей щеке.

Пускай Грейс не ударила меня, но, клянусь, своими словами она выбила землю у меня из-под ног. Грейс не должна была скрывать от меня правду. С ее стороны это было в высшей степени эгоистично!

У меня в животе что-то обрывается, сердце замирает, а руки дрожат. Все могло сложиться совершенно иначе, если бы я знала правду. Потеряно больше трех лет…

– Ты не должна была этого делать!  – мой голос срывается. – Ты не в праве решать за нас. Это наша жизнь, и мы должны были сами во всем разобраться!

Перед глазами плывут черные пятна. Меня трясет изнутри. Я стараюсь глубоко дышать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох…

– Вот только не нужно нравоучений! Ты убежала от всего вместо того, чтобы бороться. А я не могла убежать! Я не могла допустить, чтобы Десмонд спустил все состояние на гонки или Кэш на свои вечеринки. Я осталась одна. Знаю, что совершила ошибку, и теперь расплачиваюсь за нее, пока сижу здесь. А теперь ты являешься и смеешь учить меня жизни?! – ее последний вопрос поглощает раскат грома.

Я крепко зажмуриваюсь, стараясь сдержать слезы. Разворачиваюсь и собираюсь уйти. Больше не могу видеть Грейс. Но в последний момент останавливаюсь и задаю вопрос, ответ на который хочу знать давно.

– За что ты так ненавидишь Кэша?

Грейс поворачивает голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Ее мокрые пряди обрамляют лицо, блестящее от дождя. Она смотрит на меня глубоким взглядом, и в нем я вижу нечто большее, чем безумие.

– Ты знаешь, каково это родиться в семье, где тебя сравнивают, и в этом сравнении ты заранее проигрываешь? – спрашивает она и с каждым словом подходит ближе и ближе. – Ты можешь быть идеальной во всем, пока твой брат будет самым худшим. Но ему любая шалость прощается, а любой каприз исполняется по щелчку пальцев. В то время как ты из кожи вон лезешь, чтобы родители на тебя обратили внимание. И какой бы ты не была талантливой, умной, прекрасной, твоего брата все равно любят больше. Просто так. Просто за то, что он есть.

Я пытаюсь вспомнить моменты, где Алессия и Маркос проводили время с детьми. Я не замечала какого-либо неравенства. Конечно, Десмонд и Кэш вытворяли больше шалостей и ввязывались в неприятности чаще, чем послушная Грейс. И со стороны родителей мальчикам уделялось больше воспитания. Но не любви.

– Ты врешь, – возражаю я. – Вас любили одинаково.

– Однажды Кэш вернулся домой после того, как упал с велосипеда, – невозмутимо продолжает Грейс. – Вокруг него все суетились, мать держала его окровавленное лицо в руках и смотрела на него. Она никогда не смотрела так на меня. Даже, когда я взяла нож и порезала себя. Никто не спросил, зачем я это сделала. Никто не хотел узнать причину. Меня просто отправили на терапию, утверждая, что это временное расстройство.

Горло сдавливает, я замираю. Я представляю ее, маленькую девочку с ножом, которая проводит им по своей коже, и на пол капает кровь…

– Это был мой первый взрыв ярости, направленный на себя. Мне нужно было что-то делать. И я стала делать все, чтобы направить боль не на себя, а на них, – губы Грейс растягиваются в мрачной улыбке. – Какая горькая ирония. Отец и мать вкладывали все в своих сыновей, видели в них будущее Аматорио. Но ни Десмонду, ни Кэшу нет никакого дела до их состояния.

Мое дыхание становится ровным, узел в груди распутывается, дрожь в теле сменяется спокойствием. Я смотрю на Грейс и понимаю, что больше не могу на нее злиться и обвинять.

Но и простить ее мне не под силу.

– Если ты думаешь, что это повод ненавидеть Кэша, то ты бредишь, – разворачиваюсь, чтобы уйти. – Я совершила ошибку, когда пришла к тебе.

– Подожди, – Грейс хватает меня за руку.

Я опускаю взгляд и красноречиво смотрю на ее пальцы, обвитые вокруг моего запястья. Меня предупредили, что по правилам клиники посетители и пациенты не могут касаться друг друга.

– Передай Кэшу, что пришло время отдавать долг, – произносит Грейс на одном выдохе. – Я помогла ему, теперь он должен мне. И ты мне тоже должна…

Я вырываю свою руку из ее пальцев.

– Я ничего тебе не должна.

Грейс придвигается так близко, что ее ладонь задевает мою. Между нашими лицами остается не больше нескольких дюймов.

– Кимми, – ее голос переходит на шепот. – Если бы ты была на моем месте, я бы прогрызла дыру в этой стене.

Грейс моргает, с ее длинных ресниц падает капля дождя. Она попадает мне на лицо, и я чувствую, как прохладная струйка скатывается по скуле к уголкам губ. Грейс шумно выдыхает и наклоняет голову, отчего ее теплый вздох касается моей холодной кожи.

– Я бы сделала все, чтобы вытащить тебя отсюда, – шепчет она.

– Соблюдайте дистанцию! – раздается громкий голос, и, повернувшись, я вижу, как по аллее к нам направляется медсестра.

Грейс моментально отшатывается от меня.

– Думаю, вам пора уходить, – медсестра смотрит на меня.

Я отступаю от Грейс, прежде чем развернуться и уйти. Позади меня раздается:

– Кимми, не оставляй меня здесь.

***

Я забираю свои вещи из камеры хранения и возвращаюсь на парковку. Открываю дверь и сажусь за руль, включив подогрев водительского сиденья. Сняв с себя промокший тренч, я бросаю его на пассажирское место. Дождь не унимается и продолжает барабанить по крыше. По лобовому стеклу стекают водяные потоки.

Всматриваясь в размазанные очертания забора клиники «Хаверхилл», мысленно прокручиваю встречу с Грейс.

Если бы ты была на моем месте, я бы прогрызла дыру в этой стене.

Я уверена, что она не врала, когда говорила эти слова. Можно сказать, что Грейс заботилась обо мне, но в своей странной манере. Грейс решила, что я буду несчастна с Кэшем.

Посмотри на себя. Мой брат тебя не достоин. 

В какой-то мере в ее словах был смысл. Она видела, какой образ жизни вел Кэш. И она видела, что в моей жизни появился Найл – тот, кто ценил меня.

Я рассказала ему все, как есть. Сказала, что у тебя есть парень. Сказала, что не знаю, где ты. Но дала ему пароль от своего профиля, чтобы придурок попытался тебя найти. 

Я задумчиво постукиваю пальцами по рулю и достаю из кармана телефон. Снимаю блокировку с экрана, и мой палец нерешительно застывает над приложением.

С тех пор как умер Найл, я ни разу не заходила в свой профиль в Инстаграм[6 — Принадлежит Meta, призванной экстремистской организацией в РФ.].  В нем слишком много всего, что может принести мне нестерпимую боль. Слишком много сообщений, фотографий и видео из жизни Рене.

Я делаю глубокий вдох, словно собираюсь прыгнуть в океан во время страшного шторма.

И открываю свой профиль.

Первое уведомление о новых подписчиках, но я его игнорирую. Сразу перехожу в чаты и вижу множество сообщений от Грейс. Открываю переписку и читаю сообщение, отправленное несколько месяцев назад.

Грейс: «Ким, это Кэш. Я знаю, что ты вряд ли захочешь меня видеть. Но нам надо поговорить.» 

У меня моментально подскакивает пульс. Какой-то необъяснимый эффект Кэша, который превращает меня из спокойной и сдержанной девушки в один искрящийся нерв.

Я читаю дальше.

Грейс: «Хочу, чтобы ты знала. Я совершил большую ошибку, когда тебя оттолкнул. И теперь я жалею об этом каждый чертов день. Каждый день мне хочется избавить тебя от боли, которую причинил. Поверь, я сделал это не потому, что тебя разлюбил. Нет. Я любил тебя. И продолжаю любить.» 

Такое ощущение, что в груди рассыпается битое стекло. И осколки впиваются в мои внутренности, заставляя меня истекать кровью.

Но думаете, это меня остановит, чтобы перейти к следующему сообщению?

Нет.

И я ненавижу себя за это. Я знаю, что будет больно, но все равно продолжаю мучить себя.

Грейс: «Пожалуйста, дай мне возможность увидеть тебя и все рассказать. Ты должна поверить мне в последний раз. Больше не будет никаких тайн и секретов. Я готов сжечь весь мир, чтобы ты мне поверила. Все, что имеет для меня значение – это ты. И всегда была только ты.»

Внезапно телефон становится слишком неподъемным. Я роняю его и закрываю глаза, из которых текут слезы.

Все, что написал Кэш уже не имеет значения. Все слишком поздно. Я поставила точку.

Я скидываю с себя туфли и забираюсь на сиденье вместе с ногами, поджимая их под себя. Меня всю трясет, по каждой клетке тела растекается боль и сожаление, пока в салоне раздается равномерное стук дождя по крыше машины.

Вдруг его прерывает приглушенный треск и журчание воды. Эти звуки доносятся откуда-то снизу.

Смахнув слезы, я опускаю взгляд, обнаружив на полу включенный телефон. Видимо, он живет собственной жизнью, поскольку с экрана транслируется видео с Кэшем.

– Не знаю, зачем записываю это видео. Вполне вероятно, что ты даже его не посмотришь, – раздается голос, от которого внутри меня все скручивается в невыносимый узел.

Трясущимися руками я поднимаю телефон с пола. От рыданий я продолжаю дрожать и всхлипывать раз за разом. Но сквозь слезы смотрю на Кэша.

На него невозможно не смотреть.

Он стоит в ванной комнате, за его спиной клубится пар. Похоже на то, что Кэш недавно принимал душ. Его кожа покрыта капельками воды, волосы мокрые и ложатся на лоб блестящими темными прядями. Вокруг бедер повязано махровое полотенце.

Может быть, в любой другой момент я бы любовалась его мускулистыми плечами, рельефным прессом или кожей, обласканной солнцем. Но сейчас не могу оторвать взгляда от вида татуировок на его теле.

Портрет парня и девушки с тем же макияжем, что был у нас на Хэллоуин. Две начальные буквы наших имен, пересекающиеся и расположенные на левой груди. Цветок магнолии, выполненный в виде извивающейся змеи около пресса…

Каждая из них связана с нашей историей. 

– Это может звучать глупо, – Кэш поднимает руку и проводит ей по своей влажной шее. – Но я купил ее сразу, как только увидел.

Он показывает в объектив камеры розовую зубную щетку с диснеевской принцессой Рапунцель.

Сначала я теряюсь, но это длится только пару секунд. А потом мои губы расплываются в улыбке.

Кэш оставляет розовую девчачью щетку в подстаканнике на раковине.

– Пускай она будет рядом с моей, хорошо? – спрашивает он, будто я могу ему ответить. – Ты можешь воспользоваться ей в любой удобный момент.

После этих слов Кэш качает головой и издает протяжный вздох.

– Я выгляжу полным придурком, не так ли? Но эти разговоры с тобой – лучшее, что случилось со мной за последние несколько лет. Спасибо тебе, Ким.

Его губы подергиваются в слабой улыбке, и в нем я вижу того мальчика, который дул на мои разбитые колени. На какое-то мгновение он снова становится тем, кого я знаю.

Это мой Кэш. 

Видео заканчивается. Кэш отправил его спустя несколько дней после того, как написал мне первые сообщения. И оно не одно.

Их много, и как будто мне мало страданий, я включаю следующий ролик.

На нем Кэш сидит за столом в полумраке в каком-то заведении. Похоже на ресторан. На заднем фоне играет расслабленная музыка, за спиной Кэша болтают за столиком люди. Официанты суетливо перемещаются по залу, и один из них приближается к Кэшу.

Спустя мгновение в кадр попадает рука, опускающая на стол тарелку с блюдом. Кэш благодарит официанта, а затем его взгляд устремляется на камеру.

Мое сердце вот-вот выскочит из груди. Мне кажется, Кэш смотрит прямо на меня.

– Я тут проходил мимо ресторана с азиатской кухней, – говорит он. – Не знаю, изменился ли твой вкус в выборе блюд. Но, надеюсь, ты любишь все тот же десерт.

Он пододвигает к камере стакан, и на секунду я отвожу взгляд, иначе опять разревусь. Прошло много времени, но Кэш до сих пор помнит, что я люблю десерт из кокосового молока и манго.

Сколько еще он помнит подобных деталей?

– Тут есть еще кое-что, чтобы ты не осталась голодной, – продолжает Кэш, указывая на тарелки. – Только не подумай, что я тронулся умом или что-то типа того. Хотя, возможно, так и есть. Я схожу с ума, Ким.

Он смотрит в камеру, и в его взгляде я вижу боль.

– За этот месяц я отправил тебе кучу сообщений. Но ты не прочитала ни одно из них. А я так и не смог найти тебя. Но ты не думай, я не успокоюсь, пока не сделаю этого. Сколько бы не прошло времени, я всегда буду искать тебя, – говорит Кэш, и видео заканчивается.

Мое сердце падает куда-то в желудок. На моем месте любая нормальная девушка избавила бы себя от страданий и закрыла переписку. Зачем смотреть видео, после которого ты чувствуешь себя так, словно твою грудь проткнули ножом?

Но видимо со мной что-то не так, потому что я открываю следующую запись.

Кэш лежит в постели, слабый свет падает на его лицо и широкие мускулистые плечи. Чувство дежавю накрывает меня. Я возвращаюсь в ночь с ним.

Она слишком яркая, и ее нельзя просто так выбросить из головы. В памяти глубоко отпечатались его поцелуи, жар его тела, его грубые ладони на моей коже.

– У меня сегодня был очередной пустой день, – хрипло произносит Кэш. – Я провел вечер в спортзале и надеялся, что вырублюсь после тренировки. Но сон вообще не идет.

Он переворачивается на живот и перемещает телефон. Одну руку он сгибает в локте и опускает на него голову. Я смотрю на его губы, на выразительные скулы, на синие глаза с густыми ресницами, над которыми застыли темные брови. Рядом с одной из них едва заметный шрам, и я не сомневаюсь, что вновь хочу поцеловать каждую черту его прекрасного лица.

– Интересно, что ты сейчас делаешь? Чем занята? О чем думаешь? Улыбаешься или скучаешь? Хотелось бы мне знать, – Кэш задумчиво смотрит куда-то вдаль, а затем в объектив камеры. – Я должен тебе кое в чем признаться. Скоро я приду за тобой. У меня есть один план, обещаю, что найду тебя, принцесса.

Видео завершается, но судя по дате полученных сообщений, в эту же ночь Кэш отправил для меня еще один ролик. На нем Кэш лежит в том же месте, что и в прошлый раз – в постели.

В его взгляде душераздирающая тоска.

– Не знаю, хреновая затея или нет, говорить с тобой на такие темы. Но ты все равно не читаешь мои сообщения, поэтому мне терять нечего. И я говорю без всяких фильтров, – Кэш резко поднимает глаза в объектив камеры. – Если ты когда-нибудь это увидишь, то будешь знать, что я чертовски люблю тебя, Ким… – он делает паузу и добавляет. – И несколько минут назад я кончил, представляя тебя.

В его глазах нет ни капельки вины, стыда и смущения.

– Я представлял, что ты лежишь в моей постели, обнаженная. Я целовал тебя и кусал твои губы, пока мои руки сжимали твою идеальную грудь. Твои соски стали твердыми, когда я перекатывал их между пальцами. Ты прогибалась подо мной и терлась своей сладкой киской о мое бедро. И я не мог не почувствовать, какая ты мокрая, принцесса…

От его низкого тембра голоса у меня перехватывает дыхание. Тепло приятной истомой прокладывает путь между ног. Я инстинктивно сжимаю бедра, с моих губ срывается вздох.

– Я схватил тебя за талию и перевернул на живот. Обмотал вокруг кулака твои волосы и натянул их, чтобы ты прогнулась в спине. Я наклонился к твоей шее, и мои губы с языком буквально танцевали у тебя на коже. В ответ ты прижалась бедрами к моему члену и дразнила меня, моя плохая девочка.

От его признаний пульсирует клитор. Жар внизу живота становится все более нестерпимым, горячее давление увеличивается. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не опустить руку и не провести ей по внутренней стороне бедра к своему центру.

По какой-то необъяснимой причине Кэш в очередной раз зажег во мне темный неправильный вызов.

– Знаю, что это не самое романтичное, что ты слышала. Но я устроился около твоей потрясающей задницы и сжал ягодицу, чтобы в следующее мгновение шлепнуть по ней, – из Кэша вырывается грубый рычащий звук, и я прикусываю губу, чтобы сдержать стон. – Ты хочешь знать, что было дальше? После того как я опустился на колени и вылизал тебя?

Мои щеки становятся алыми. Я перевожу взволнованный взгляд на лобовое стекло, по которому стекают водные потоки дождя. За окном все расплывается, будто я огорожена от внешнего мира размытой стеной.

Не выдержав, прогибаюсь в спине и расстегиваю пуговицу на джинсах. Каждый дюйм моего тела находится в напряжении, я слишком возбуждена.

Мои глаза полузакрыты, и сквозь опущенные ресницы я наблюдаю, как Кэш смещает фокус камеры. Я вижу его напряженный пресс и боксеры, натянутые до предела из-за его члена.

– Ты снова сделала меня твердым, принцесса, – хрипло говорит Кэш, и от звука его голоса мурашки пробегает по телу.

Я не могу удержаться от того, чтобы не прикоснуться к себе. Я представляю, что это не мои пальцы, а его находят край моих трусиков и убирают их в сторону. Не могу поверить в то, что делаю, но все равно провожу по своему клитору.

Черт, я такая мокрая. 

– Смотри, что ты со мной делаешь, Ким, – стонет Кэш и запускает руку в боксеры.

Я почти задыхаюсь, когда он стаскивает боксеры и обхватывает рукой член. Он гладкий, с розовой головкой и выпирающими венами по внушительному стволу. Облизав губы, я понимаю, что умираю от желания к нему прикоснуться и направить его в себя.

Запрокинув голову, я представляю, как его длина исчезает во мне с первым толчком. Как я обхватываю талию Кэша ногами, как он погружается в меня снова и снова. Как он трахает меня, и я постепенно привыкаю к его размеру.

«Я знаю, малышка. Я не буду торопиться. Я дам время, чтобы ты смогла привыкнуть ко мне».

Это ни капельки неправильно: мечтать о сексе с бывшим мужем.

Уже завтра мы будем разведены.

За одно мгновение жар внутри меня тускнеет и становится холодным. Я убираю руку и едва не умираю от смущения. Что я, черт возьми, делаю?

Тянусь за салфетками, после чего продолжаю читать его сообщения. И от каждого сердце разрывается на части. Сначала на две, потом на четыре, шесть и так до тех пор, пока оно окончательно не разбивается на сотни осколков.

Кэш присылает фото моего отеля в Лас-Вегасе и пишет, что скоро увидит меня.

Еще одна фотография, на которой Кэш втайне от меня снял, где я стреляю в тире в парке аттракционов.

И еще один снимок, где изображен задний двор виллы Десмонда и идет подготовка к его свадьбе.

От моего сердца почти ничего не остается, когда я открываю последнее видео. На нем Кэш сидит на кровати, позади него панорамное окно, из которого открывается вид на Лас-Вегас с первыми солнечными лучами.

Здесь Кэш заметно отличается от того, каким он был на предыдущих роликах. У него довольный и расслабленный вид. Я бы даже назвала его счастливым.

– Похоже, у меня вошло в привычку записывать для тебя видео. Но думаю, пора с этим прощаться, – Кэш улыбается в камеру и проводит рукой по шее, на которой виднеется засос.

Он перемещает телефон, и теперь в объектив камеры попадает блондинка, которая лежит рядом с ним в постели. Сразу же узнаю в ней себя.

Я сплю, уткнувшись лицом в подушку, совершенно не догадываясь, что Кэш снимает меня и наше первое утро после того, как мы поженились.

– Я не могу поверить, что ты – моя жена, – говорит Кэш. – Черт, мне хочется кричать на весь мир о том, какой я счастливый. Но я не хочу тебя будить, малышка. Тебе нужно выспаться, чтобы набраться сил. Они тебе пригодятся.

Он подмигивает и замолкает, наблюдая, как я переворачиваюсь во сне на другой бок. Моя задница оголяется, и Кэш облизывает губы, а затем прикрывает меня простыней. Осторожно, чтобы не издать шума, он поднимается с кровати и подходит к окну.

– Помнишь, когда мы ехали после церемонии, я попросил таксиста ненадолго остановиться? – шепотом спрашивает Кэш. – На самом деле я побежал к фонтану и бросил монетку, чтобы загадать желание, – признается он, и мне кажется, его глаза начинают слезиться. – Я загадал больше никогда тебя не терять.

Я подношу руку ко рту. По моим щекам скатываются слезы, тело сотрясает от беззвучных рыданий. Заплаканными глазами я смотрю на Кэша и хочу запомнить его таким навсегда. Искренним, счастливым, влюбленным.

– Больше нет необходимости записывать для тебя эти видео. Пора прощаться, малышка. Совсем скоро ты проснешься, и я буду рядом.

Видео заканчивается, и я больше не могу ничего рассмотреть из-за слез, застилающих глаза. Я не могу этого вынести. Каждое слово, каждое сообщение и каждое видео так много значат.

С тех пор как Кэш нашел мой профиль, он писал мне каждый день. Он делился со мной своими мыслями, чувствами, переживаниями. Все его признания проходят сквозь мои ребра и вонзаются в сердце.

Я все еще люблю его. По-настоящему люблю.

И я порвала с ним.

От этого мне становится мерзко. Мне становится мерзко от самой себя и своей лжи.

Как глупо с моей стороны надеяться, что я могу справиться с этим. Вот так хладнокровно поставить точку в нашей истории. На самом деле, я ужасно несчастна. И ничего так не хочу, как довериться Кэшу и дать ему еще один шанс.

Вот только смогу ли я это сделать? Смогу ли я поверить, что он больше никогда не причинит боль?

Глава 8

Нью-Йорк

Моя поездка в Нью-Йорк длится чуть больше четырех часов. Не могу сказать, что она дается мне с легкостью. Всю дорогу я пытаюсь успокоить настойчивое жужжание в моей голове.

Но оно становится все громче и громче. Мне кажется, я скоро сойду с ума от моих назойливых мыслей.

Я думаю о Грейс. О ее последних словах перед тем, как я ушла от нее.

Но больше всего я думаю о завтрашнем дне.

Завтра состоится судебное заседание. И я перебираю все причины, почему я должна и не должна развестись с Кэшем.

Мое сердце твердит, что он не виноват. Кэш поставил на кон все, что у него было, чтобы быть вместе со мной.

Но мой разум не так легко переубедить. Он боится, что Кэш не изменился и не заслуживает еще один шанс. Разум предупреждает меня, что любить такого, как Кэш, опасно, и он снова сделает больно.

В тот момент, когда я пересекаю черту Гринвуд-Лейк, часы на приборной панели показывают половину первого ночи. Я проезжаю пост охраны и вскоре паркуюсь возле виллы, фасад которой залит наружным освещением. В окнах дома не горит свет, и я облегченно вздыхаю.

Видимо, Фрэнк уже спит.

Я выбираюсь из машины и тихонько захлопываю за собой дверь. Ночной воздух прохладен и свеж. В фонтане журчит вода, в саду шелестят листья деревьев от слабого дуновения ветра.

Стараясь не издавать лишних звуков, я иду к парадной двери и осторожно ее открываю. Захожу внутрь и застываю, позволяя глазам привыкнуть к темноте. Спустя секунду раздается топот, который неминуемо ко мне приближается.

– Ах! – от неожиданности восклицаю я, когда в мою грудь что-то утыкается.

Голди приветствует меня слюнявым поцелуем и поскуливает, сообщая о том, как скучал. Я обнимаю его и почесываю за ушками.

– Привет, малыш, – шепчу я. – Как твои дела?

Несмотря на то, что по собачьим меркам возраст Голди давно перешагнул пенсионный, для меня он так и остался «моим мальчиком» и «малышом». Уткнувшись влажным носом в мое лицо, он продолжает меня облизывать и громко урчать.

– Тише, малыш, ты всех разбудишь, – я целую его в нос.

Голди замолкает, но в темноте я отчетливо слышу, как он активно виляет хвостом. Напоследок еще раз чешу его за ушками, а затем избавляюсь от каблуков. Прижав туфли к груди, я крадусь вдоль стены к лестнице.

Не хочу будить Фрэнка. В любой другой день я не прочь поболтать с ним. Но только не сегодня. Сегодня мне хочется побыть наедине с собой.

Внезапный звон стекла заставляет меня вздрогнуть и замереть. Через мгновение я зажмуриваюсь от того, как резко загорается свет.

Несколько раз моргаю и вижу Фрэнка, сидящего в кожаном кресле. На нем темно-серый костюм тройка без галстука. Он не сводит с меня взгляда, когда берет с низкого деревянного столика бокал и делает глоток.

Я прохожу в гостиную и останавливаюсь напротив него.

– Пап, ты пьешь? – спрашиваю я. – Твой доктор запретил принимать…

– Не мог уснуть, – перебивает меня Фрэнк. – Где ты была?

– Навещала подругу из прошлого, – отвечаю я и добавляю. – Не волнуйся, она хранила мой секрет на протяжении трех лет. Ей можно доверять.

Взгляд Фрэнка смягчается.

– Посидишь немного со мной?

Я устраиваюсь на диване, оставив возле него туфли. Фрэнк берет бутылку виски и наполняет бокал на три четверти. Он подносит его ко рту и переводит взгляд на меня. Заметив мое нескрываемое осуждение, Фрэнк замирает.

– Что?

– Ты не должен решать проблемы со сном алкоголем, – нравоучительным тоном произношу я.

Фрэнк подавляет вздох и откладывает бокал. После чего тянется к папке с документами. Горечь подступает к горлу. Теперь я понимаю, почему Фрэнк попросил меня с ним остаться.

– Адвокаты подготовили документы о разводе, – говорит он. – Хочешь посмотреть?

Отрицательно качаю головой.

– Я полностью тебе доверяю.

Тишина наполняет комнату. Я опускаю голову и слышу, как Фрэнк перелистывает бумаги.

– Кимберли, что с тобой происходит? После того как мы вернулись из Монако, ты не бываешь дома. Мы практически перестали видеться. Такое ощущение, что ты меня избегаешь.

– Тебе показалось, – бесцветным голосом возражаю я, пытаясь не встречаться с ним взглядом.

– Хочу, чтобы ты знала: я желаю тебе только счастья. Ты молода и красива, впереди целая жизнь. И я не позволю испортить ее из-за одной-единственной ночи. Все мы когда-то совершали ошибки, и мой долг уберечь тебя от них.

Я подавляю тяжелый вздох и жалею, что согласилась остаться с Фрэнком, а не ушла в свою комнату. В его глазах, я – легкомысленная девица, которая прыгнула в постель к своему бывшему.

– Поверь, у тебя еще будет сотни таких, как он. Мужчины должны тебя добиваться, и ты не должна соглашаться на предложение так опрометчиво. В конце концов, если он – порядочный мужчина, то для начала должен был обсудить это со мной.

Вздрагиваю, когда на мою руку опускается теплая ладонь. Подняв голову, я встречаюсь взглядом с Фрэнком. То, как он на меня смотрит, вызывает в груди горестное сожаление.

Я не должна обижаться на Фрэнка. Он говорит то, что считает правильным. Папа не разочаровался во мне. Он хочет, чтобы я не наделала глупостей.

– Я вижу, что тебе это тяжело дается. Но мы пройдем через это. Уже завтра все будет кончено. Ты забудешь про него и даже не вспомнишь.

Я молчу и не знаю, что сказать.

Если бы мне предоставили выбор: я бы предпочла никогда не влюбляться в Кэша. Я бы предпочла больше никогда его не видеть и не знать, что это такое – быть рядом с ним.

Кэш заставлял бешено биться сердце. Превращал кровь в огонь. Каким-то загадочным образом он делал так, что я чувствовала, что весь мир принадлежит только нам. И если попрошу, то Кэш даст мне все, что я захочу.

Разве такое реально забыть?

– После суда мы вернемся в Лас-Вегас, и обо всем забудем, – уверенно произносит Фрэнк.

– Лас-Вегас никогда не станет моим домом. Это все не для меня, – качаю головой. – Прости, но я туда не вернусь. Хочу обратно в Мельбурн.

Как можно дальше от него.

Может быть, мои раны на сердце затянутся на расстоянии?

– Мы вернемся в Мельбурн, – кивает Фрэнк. – Главное, чтобы с тобой все было в порядке.

– Пап, я в порядке. Мне просто нужно выспаться и отдохнуть. Завтра рано вставать, и если ты не возражаешь, то я пойду спать.

Фрэнк не выглядит убежденным, но неохотно кивает. В последний раз он крепко сжимает мою ладонь, прежде чем ее отпустить.

– Доброй ночи, – наклонившись, я целую его в щеку.

Встаю и иду к лестнице, чтобы подняться в спальню. За моей спиной раздается тихое бормотание Фрэнка:

– Когда-нибудь ты мне скажешь «спасибо». Он тебя не достоин.

Он тебя не достоин. 

Сегодня я снова слышу эти слова.

Мои пальцы напряженно обхватывают перила, пока щепотка неуверенности рассыпается в груди. Но она исчезает также быстро, как появилась. Я разворачиваюсь и смотрю на Фрэнка с предельным вниманием.

– Могу я попросить тебя кое о чем? – спрашиваю я.

– Ты же знаешь: проси, о чем хочешь.

Вернувшись в гостиную, я тянусь за бумагой и ручкой, лежащими на столе. Быстро оставляю запись и кладу лист перед Фрэнком. Он берет его и читает вслух:

– Грейс Аматорио, – Фрэнк поднимает на меня вопросительный взгляд.

– Это его сестра, – объясняю я.

– А «Хаверхилл» это клиника для психопатов? Я тебя правильно понимаю?

– Ей нужна помощь.

– Ты хочешь, чтобы я вытащил ее из психиатрической больницы?

Я киваю. Фрэнк откладывает записку и барабанит пальцами по столу.

– Кимберли, когда я говорил «проси, о чем хочешь», то не это имел в виду. Ты же знаешь, как меня тошнит от этой фамилии, – он неодобрительно на меня смотрит. – Тем более, я не имею дела с умалишенными.

У меня в горле образуется комок.

– Грейс – не сумасшедшая.

– Ты – хорошая подруга, Кимберли, – говорит Фрэнк. – Но у нее есть отец. Если она до сих пор находится в психушке, значит ей там самое место.

Мое сердце сжимается.

– Кроме меня, у нее никого нет.

Фрэнк больше не произносит ни слова, но его взгляд категорично заявляет, что «разговор окончен». Опустив плечи, я бреду в спальню.

Позже я лежу в постели, уставившись в потолок. Не могу уснуть. Потому что все, что я вижу перед собой, стоит мне закрыть веки – синие глаза, сводящие с ума.

Совсем скоро ты проснешься, и я буду рядом.

***

Блеклый свет проникает в комнату сквозь окна. Я сонно моргаю, когда смотрю на часы. Они показывают начало восьмого, и я понимаю, что мне давно пора встать с постели и начать собираться.

Но я не могу этого сделать.

Страх сковывает тело, меня тошнит от мысли, что сегодня все будет кончено. И я не могу ничего чувствовать, кроме холода и пустоты. Они расширяются внутри меня, заполняя собой каждую вену, каждый атом.

И на этот раз я сама обрекаю себя на разбитое сердце.

Меня возвращает в реальность стук в дверь.

– Кимберли, ты проснулась? – доносится голос брата.

Очередной тошнотворный комок подкатывает к горлу. Надеюсь, Киллиан не слышал ночью мой плач.

Я откашливаюсь и стараюсь придать своему голосу не такой обреченный оттенок.

– Да, – отвечаю. – Скоро спущусь.

– Мы с Фрэнком будем ждать тебя внизу.

В коридоре раздается звук удаляющихся шагов. Я поднимаюсь с кровати, и у меня кружится голова. Медленно вдыхаю и выдыхаю, стараясь привести себя в норму. Мне нужно переключиться на что-то другое, иначе мои душераздирающие мысли съедят меня живьем.

Я бросаю взгляд на окно. Небо затянуто дождливыми тучами, сильный ветер раскачивает верхушки деревьев в саду. Похоже, плохая погода из Бостона добралась до Нью-Йорка.

Иду в ванную и принимаю душ. Завернувшись в полотенце, возвращаюсь в спальню и смотрю на себя в зеркало. Этой ночью мне удалось поспать от силы пару часов, и темные круги под глазами – прямое тому доказательство.

В любой другой день я бы попыталась освежить лицо макияжем. Но у меня нет на это энергии. Все, на что я способна – нанести немного водостойкой туши на ресницы.

Из гардероба достаю черный блейзер прямого кроя, того же цвета блузку и брюки. Одевшись, я просовываю ноги в черные туфли и напоследок смотрю на свое отражение.

Выгляжу так, будто отправляюсь на похороны. И это подчеркивает траурный взгляд.

Обычно женщины стремятся выглядеть эффектно перед разводом. Они хотят, чтобы бывшие мужья изъедали себя, увидев, кого они потеряли. Но у меня нет и доли подобных намерений.

Меньше всего мне бы хотелось причинять Кэшу боль от чувства потери. Все, что я хочу – извиниться за свою ложь. Точнее, сказать ему правду.

Я люблю тебя. 

Меня отвлекает от мыслей приглушенный скрежет за дверью. Я открываю ее, и в спальню заходит Голди.

Уткнувшись влажным носом мне в руку и облизнув ее, он занимает привычное место рядом с кроватью. Его карие глаза-бусинки устремляются на меня, и в них я читаю просьбу остаться.

– Мой мальчик, мне нужно идти, – говорю я, и каждое слово невыносимой тяжестью давит на плечи.

В ответ Голди переворачивается на спину и демонстрирует живот. Его глаза смотрят на меня с озорством, словно спрашивая: «Разве существуют дела важнее, чем погладить мое прекрасное пузико?»

Улыбнувшись, опускаюсь перед ним на колени и чешу его живот.

– Вот теперь мне точно нужно идти, – выпрямляюсь в полный рост.

Спустя несколько минут я спускаюсь в гостиную. Обеденный стол накрыт к завтраку, Фрэнк и Киллиан что-то тихо обсуждают. При виде меня они замолкают. Я чувствую, как невидимое давление оседает в воздухе.

Издав тихий вздох, я направляюсь к ним. Сначала останавливаюсь рядом с Фрэнком и наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щеку. Затем подхожу к Киллиану и обнимаю его со спины, зная его категоричное отношения к поцелуям и прочим проявлениям ласки.

– Я думала, в это время ты должен быть у себя в офисе, – говорю я.

– Решил провести день с семьей, – отзывается Киллиан.

– Это я его попросил, – встревает в разговор Фрэнк. – В этот день тебе нужно, как можно больше поддержки.

«И давления», – хочется добавить мне, но я не произношу этого вслух.

Знаю, что Фрэнк желает мне лучшего. Но его чрезмерная опека имеет обратный эффект. Я должна сама решить, что мне делать со своей жизнью. Тем более я способна доехать до здания суда без конвоя в лице брата и его людей.

Неужели Фрэнк думает, что я развернусь на середине пути и уеду?

– Всем приятного аппетита, – говорю я.

Сажусь на свое привычное место – напротив брата. По крайней мере, именно так мы завтракали, пока Киллиан не отделился от нас в своем пентхаусе в центре Нью-Йорка.

Он откидывается на спинку стула и расправляет плечи, отчего кажется еще более внушительным в своих линиях черного костюма. Его темный проницательный взгляд останавливается на мне и изучает каждое мое движение.

От его внимания не ускользает, как подрагивают мои руки, когда я беру кофейник и наливаю напиток в чашку. Не ускользает, с каким напряжением я держу нож, когда намазываю джем на тост.

У меня нет аппетита, но в моем рту не было крошки со вчерашнего дня. И я заставляю себя хоть что-нибудь проглотить, чтобы не упасть в голодный обморок в ближайшее время.

Наконец, Киллиан отводит взгляд и переключает внимание на Фрэнка. Они продолжают обсуждать дела, но я не могу уловить ни единого слова. Чем больше проходит времени, тем сильней растет моя тревога.

В какой-то момент Фрэнк посматривает на часы.

– Все остальное мы обсудим потом, – он делает глоток кофе и обращается ко мне. – Кимберли, ты готова?

У меня начинают дрожать руки, и я опрокидываю чашку. Кофе мгновенно разливается на скатерть. Рядом со мной оказывается домоправительница. Она быстро укрывает салфеткой мои колени, чтобы спасти брюки.

– Спасибо, Венди, – благодарю я, чувствуя себя жутко неловкой.

Я поднимаюсь из-за стола, и ко мне подбегает Голди с зажатым в зубах поводком. Он хочет отдать его мне и поскуливает, от чего я бросаю на Фрэнка вопросительный взгляд. Он отрицательно качает головой.

– В это время жуткие пробки, мы не можем опаздывать.

Я опускаюсь на колени и глажу Голди по голове.

– Малыш, я вернусь, и мы погуляем. Обещаю.

Голди так на меня смотрит, что у меня сдавливает грудь от чувства вины. Но я все-таки выпрямляюсь в полный рост и иду вслед за Фрэнком. Сердце стучит в такт моим шагам, когда я прохожу вестибюль и выбираюсь наружу.

Спускаюсь по крыльцу и замираю при виде черного Rolls-Royce, припаркованного на подъездной дороге. У меня в животе все плывет от беспокойства.

Если я поеду с Фрэнком, то не выдержу. Каждый нерв натянут до предела. Все, чего мне сейчас хочется – абсолютного молчания и тишины.

– Пап, – я придаю своему голосу спокойный тон, иначе он точно не отпустит меня в одиночку. – Я поеду в суд на своей машине. Увидимся там.

Фрэнк курит сигару и выпускает дым, когда смотрит на меня. Я выдерживаю его взгляд и не двигаюсь.

Наконец, он слегка кивает, и я разворачиваюсь, направляясь к черному Mercedes. Затылком я чувствую, как Фрэнк внимательно наблюдает за мной. Сажусь за руль, и меня охватывает облегчение, когда Фрэнк исчезает в салоне Rolls-Royce. Киллиан остается на месте и что-то говорит одному из охранников.

Я нажимаю на газ. В зеркале заднего вида вилла уменьшается по мере того, как я уезжаю все дальше и дальше.

Вдруг из центрального выхода выбегает Голди и начинает нестись за моей машиной. Его золотистая шерсть развевается в воздухе, а фигура ярко контрастирует на фоне темно-зеленых лужаек. Позади него бежит Венди, пытаясь его догнать. Мои стекла подняты, но даже сквозь них доносится отрывистый лай.

Холодный пот выступает на спине. Голди никогда не вел себя так беспокойно. Но я где-то читала, что из всех животных только собаки чувствуют боль человека. И похоже мое состояние передалось питомцу.

Я торможу и выбираюсь из машины. Ко мне мчится Голди, пока со всего размаху не утыкается передними лапами в мою грудь. Мне удается с трудом сохранить равновесие и не свалиться на землю.

– Малыш, все хорошо, – я глажу его.

Обнимаю Голди, чувствуя, как лихорадочно бьется его сердце. Он принимается облизывать меня, выражая свою любовь.

– Мы полетим домой. В Мельбурн. Ты же хочешь туда вернуться вместе со мной? – я обхватываю его лапы и смотрю ему в глаза. – Знаю, что хочешь. Обещаю, мы вернемся туда. И все будет, как раньше.

У меня щемит в груди, когда я осознаю, что обещаю невозможное. Как раньше уже точно не будет. 

Глава 9

Нью-Йорк

Я сижу во главе стола и слушаю тиканье настенных часов. По правую сторону от меня сидят Фрэнк и Киллиан. Напротив них занимают места двое мужчин. Папа сказал, что это лучшие адвокаты в Нью-Йорке, и он им полностью доверяет.

С тех пор как мы оказались в кабинете, они все время молчат. Похоже, эти люди в числе тех, чье каждое слово имеет слишком высокую цену. Об этом же говорят их дорогие костюмы, сшитые на заказ.

– Черт возьми, где он?! – нетерпеливо спрашивает Фрэнк. – Он опаздывает уже на восемь минут.

По его интонации я догадываюсь, что папа сделал над собой немало усилий, чтобы сказать «он» вместо «сукин сын» и «ублюдок».

– Надеюсь, этот придурок не придет, – заявляет Киллиан с привычной невозмутимостью. – Я поспорил с Оуком на сотку.

Я моргаю. Что?

– Киллиан! – я с возмущением смотрю на брата. – Ты делаешь ставки на моем разводе?!

С той же невозмутимостью Киллиан пожимает плечами.

– Почему бы и нет, – отзывается он.

– Вчера у меня был телефонный разговор с его отцом, – говорит Фрэнк. – Маркос обещал, что он явится в суд.

– Так или иначе, у меня есть дела поважнее, чем ждать всяких придурков. Я сижу еще пять минут и ухожу, – Киллиан смотрит на меня. – Советую тебе поступить так же. Алекс и Майкл решат все без нас, – он обращается к адвокатам. – Нам ведь необязательно присутствовать на заседании, верно?

Один из адвокатов кивает.

– У нас есть все согласия и доверенности. Вы можете уйти прямо сейчас.

В этот момент я слышу приглушенный звук шагов в коридоре. Он становится все громче и громче, пока дверь не раскрывается, и в кабинет без стука входит Кэш.

Его взгляд находит мой, и в нем я вижу тепло и еще много эмоций, похожих на тоску, отчаяние и надежду. Мы смотрим друг на друга, и я с трудом отвожу взгляд. Но на сетчатке отчетливо сохраняется его образ.

Темно-каштановые волосы.

Кожаная черная куртка, блестящая от капель дождя.

В руке мотоциклетный шлем.

И синие пронзительные глаза.

– Ты опоздал на десять минут, – с упреком говорит Киллиан.

Я поворачиваюсь и наблюдаю, как Кэш проходит вглубь кабинета. Его походка представляет собой уверенное заявление. Скучающим взглядом он окидывает адвокатов, прежде чем оставить шлем на столе.

– Ты не слышал, что я сказал? – настойчиво повторяет Киллиан. – Ты опоздал на десять минут.

– Если ты ждешь от меня извинений, то их не будет, – Кэш отодвигает стул и садится в другой конец стола.

Мы оказываемся друг напротив друга. Его взгляд снова останавливается на мне. В нервном жесте я откидываю за спину волосы и прикладываю руку ко лбу.

Я не могу думать о Кэше без слез. Что говорить о том, когда он сидит от меня в нескольких футах?

– Мистер Аматорио, мы ждем кого-нибудь с вашей стороны? – интересуется адвокат.

– Нет, – отвечает Кэш. – Я приехал один.

Адвокаты обмениваются между собой недоуменными взглядами. Но не проходит и пары секунд, как один из них произносит:

– В таком случае, если никто не возражает, мы можем начать, – сообщает он деловым тоном. – Это кабинет досудебных переговоров. Перед вами документы о разводе, и вы можете с ними ознакомиться. Мы готовы обсудить все спорные вопросы, если таковые имеются. Вам есть что сказать? – адвокат обращается к Кэшу.

– Есть. Я хочу поговорить с Кимберли.

– Вы можете сделать это прямо сейчас.

– Я хочу поговорить с Кимберли наедине, – Кэш выделяет последнее слово.

С правой стороны стола Киллиан выдает тихое ругательство.

– Боюсь, это невозможно, – сухо произносит адвокат. – Наша клиентка недостаточно квалифицирована в вопросах юриспруденции и семейного права. Поэтому все переговоры возможны только в нашем присутствии.

Глаза Кэша вспыхивают. И еще до того, как он успевает открыть рот и сказать то, что заставит потерять контроль моего брата, я произношу:

– Все в порядке, – я окидываю взглядом присутствующих и останавливаюсь на Фрэнке. – Дай нам пять минут. Пожалуйста.

Молчаливое напряжение пронизывает воздух так густо, что его можно буквально ощутить кожей. Киллиан сидит с хмурым лицом, пока адвокаты ждут решения Фрэнка.

– Пять минут, – наконец, говорит он. – Мы будем за дверью.

Последнее предложение Фрэнк адресует Кэшу с нотой предупреждения. После чего поднимается из-за стола и выходит из кабинета. За ним немой тенью следуют адвокаты. Киллиан остается на месте.

– Иди сюда, сын, – требует Фрэнк.

Киллиан бросает на Кэша прищуренный взгляд.

– В последний раз, когда моя сестра осталась с тобой, она вышла за тебя замуж. Ты будешь разговаривать с ней только в моем присутствии.

– Все, что происходит в этом чертовом кабинете – тебя не касается, – рычит Кэш сквозь сжатые челюсти.

Обычно, Киллиана трудно вывести из себя. Но Кэш обладает способностью находить в людях уязвимое место. Видимо, он что-то задел внутри Киллиана, отчего тот резко встает из-за стола. Его стул с грохотом падает на пол.

– Ты перешел черту, мать твою, – рявкает Киллиан.

– Киллиан, прошу, – я хватаю его за плечо. – Оставь нас.

Взгляд Киллиана останавливается на мне. Выражение его лица становится чуточку менее грозным.

– Если он сделает тебе больно, я убью его. И меня не остановит, что в здании толпа полицейских. Я посажу его гребаное мертвое тело напротив судьи.

С этими словами Киллиан идет к выходу из кабинета. Он замирает в проеме и не стремится закрывать за собой дверь. Но это делает Кэш, когда поднимается из-за стола, идет к Киллиану и захлопывает дверь перед его носом.

Густая удушающая тишина наполняет кабинет. Я понятия не имею, что сказать, и что сделать.

– О чем ты хотел поговорить? – спрашиваю я, и мне хочется прикусить язык за свой глупый вопрос. Очевидно, что речь пойдет о разводе.

Кэш поворачивает голову, и мы смотрим друг на друга. Я чувствую, как между нами разрезается воздух. Невидимые нити, что связывают нас, становятся почти осязаемыми. Это одновременно наводит ужас и трепет.

Внезапно я осознаю одну вещь: возможно, это незримая связь станет единственной в моей жизни.

Я опускаю взгляд и пытаюсь сконцентрироваться на дыхании. Мне нужно перестать смотреть на Кэша.

В кабинете раздается звук шагов, и дрожь пробегает по коже. Я знаю, что Кэш приближается и совсем скоро будет рядом. В поле моего зрения попадают темные ботинки, а затем в нос просачивается аромат его парфюма.

Я задерживаю дыхание, чтобы не вдыхать его запах. Это опасно. Как и все остальное, что исходит от Кэша.

Он садится на край стола рядом со мной. Теперь его бедра и молния джинс находятся прямо напротив моих глаз. Пульс резко учащается, в груди загорается огонь. Реакция моего тела на Кэша почти разочаровывает меня.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь отодвинуть стул, Кэш протягивает руку и касается моего лица. Его большой палец проводит по щеке, прежде чем обхватить подбородок и запрокинуть мою голову.

Я поднимаю на него взгляд и встречаюсь с темными, полуприкрытыми глазами с веером длинных ресниц. Над ним горит лампа, одновременно освещая и оттеняя его выразительные черты: высокие скулы, темные нахмуренные брови и умеренно полные губы.

– У тебя круги под глазами, – говорит Кэш.

Я напряженно сглатываю.

– Этой ночью я плохо спала.

– Я тоже, – признается Кэш и добавляет. – Не только сегодня. Все дни с тех пор, как… – он замолкает, но мы оба прекрасно знаем, что Кэш имеет в виду.

Он все еще держит мое лицо, и тепло прокрадывается по телу. Его прикосновение, его присутствие, его взгляд. Все это делает меня сверхчувствительной.

– Знаешь, я тут подписался на одного чувака… – хрипло протягивает Кэш. – Он был в отчаянии из-за того, что ему пришлось расстаться с женой. Она ушла от него, и он рассказывал, как каждую долбаную секунду проводил в спортзале. Бедняга специально выматывал себя так, что у него не оставалось ни времени, ни сил на сожаления, – Кэш выдает шумный вздох. – Все последние дни я не вылезал из спортзала. Но, как видишь, это ни хрена не работает.

Я откидываю назад голову и не верю ему. Если Кэш пытается убедить меня, что выглядит плохо, то пускай научит меня, как перестать смотреть на него с восхищением.

– На самом деле я живу так последние три года. Я наивно думал, что живу в кошмаре, – продолжает Кэш. – Но я ошибался.

Он опускает голову и замолкает. И только сейчас я замечаю, что он действительно выглядит… измученным.

– Я ошибался, – повторяет Кэш и произносит едва слышно. – Что такое реальный кошмар, я понял только сейчас.

Одинокая слеза выступает из глаз и скатывается по щеке. Я поднимаю руку, чтобы вытереть ее, но Кэш опережает меня. Подушечкой большого пальца он убирает слезу, а затем обхватывает обеими руками мое лицо.

Я задерживаю дыхание, пока он несколько секунд пристально на меня смотрит. Затем наклоняется и прижимается своим лбом к моему. Его пальцы зарываются в моих волосах.

– Мы не должны тут находиться, – шепчет Кэш. – Давай уйдем отсюда? И никто ничего не сможет с этим сделать. Это наша жизнь, и только нам решать, как ее прожить.

Он глубоко вздыхает, его грудь высоко поднимается. Теплое дыхание овевает мое лицо, и приятная дрожь сотрясает меня. Мягкие губы Кэша так близко с моими, что я почти могу ощутить их на вкус.

– Я знаю, что смогу сделать тебя счастливой, – говорит он и не отводит от меня глаз. – Я люблю тебя.

Я зажмуриваюсь, чтобы сдержать слезы и не дать волю чувствам.

Я люблю тебя. 

Пусть этот момент станет якорем среди всех воспоминаний. Я всегда буду возвращаться к нему.

Я буду помнить его до конца жизни. 

Поднимаю руки и накрываю ими ладони Кэша. Убираю их с моего лица и отпускаю его руки. Холод мгновенно обрушивается на меня. Меня начинает трясти, словно я оказываюсь на морозе.

Кэш смотрит на меня и молчит. Проходит несколько секунд тишины, после которой он тянется к внутреннему карману куртки и достает оттуда… бордовую бархатную коробочку.

Кажется, я не дышу. Немигающими глазами я смотрю, как Кэш опускает ее на стол рядом со мной. Так близко рядом со мной. Мне достаточно поднять руку, и я смогу ее взять. Мне достаточно протянуть руку, и она станет моей.

Но что-то непостижимое творится с телом. Кончики пальцев покалывают, все остальное превращается в камень. Я не двигаюсь.

– Ким, открой и посмотри, – говорит Кэш глубоким, завораживающим голосом.

Я перевожу взгляд с коробочки на его лицо. Он не сводит с меня глаз, и я замечаю, каким он стал бледным. Его руки нервно сжимают край стола в напряжении.

Я знаю, что Кэш ждет, когда я сделаю шаг. Когда я возьму коробочку и открою ее.

И тогда я дам нам еще один шанс.

Но я больше не хочу причинять боль нам обоим.

Я медленно качаю головой.

– Прости, Кэш. Я не могу.

В комнате снова повисает тишина, от которой я слышу удары сердца в груди. Кэш не сводит с меня глаз, но его взгляд меняется.

За короткое время я вижу, как сперва в его глазах вспыхивает боль. Затем недоверие. Будто он до конца не осознает, что произошло. В завершение его взгляд становится помрачневшим.

И чем дольше он смотрит на меня, тем тяжелее мне его вынести.

Внезапно Кэш поднимается, отворачивается и уходит на другой конец стола. Словно ему невыносимо смотреть на меня и просто находиться рядом.

– Знаешь, в чем была моя ошибка? – спрашивает он. – Все эти три года я надеялся найти Кимберли Эванс. И думал, что нашел ее. Но на самом деле я нашел другую. Рене Гросс. Девушку, которую я не знаю, и которая не знает меня.

Судорожно сглатываю и наблюдаю, как он качает головой.

– Я дышу, а мое сердце продолжает биться только потому, что знаю: где-то на этой планете есть она. Девушка, которую я люблю столько, сколько себя помню, и которая, я знаю, любит меня. Она наполняет мою жизнь смыслом. Она и есть ее смысл. И однажды я найду ее, чего бы мне это не стоило.

По моей щеке скатывается слеза, но я быстро ее вытираю. Кэш поворачивается и встречается со мной взглядом. У меня едва не выпрыгивает сердце.

Кэш впервые смотрит так, будто я для него чужой человек.

– Можешь сделать для меня кое-что? Если ты когда-нибудь встретишь Кимберли Эванс, передай ей, что я охеренно виноват перед ней. Скажи ей, что я ненавижу себя за это. И если бы мог все исправить, я бы это сделал. А сейчас мне остается только ждать. И я буду ждать столько, сколько будет нужно.

С этими словами он обходит стол и пододвигает к себе документы.

– А Рене Гросс пусть валит нахуй из моей жизни, – резко говорит Кэш.

Мое сердце колотится, каждым ударом посылая боль в грудь. Кэш берет ручку и оставляет подпись. Одинокая слеза скатывается по его щеке и падает на бумагу.

Страх заполняет собой каждую мою клетку.

Я потеряла его. 

Навсегда. 

Откровение становится слишком жестоким. Физически Кэш все еще находится вместе со мной в комнате. Но я знаю, что своей подписью он прощается со мной.

Я перевожу взгляд на коробочку. Она лежит на столе. Яркая и бордовая, словно капля запекшейся крови. Один ее вид ранит больнее ножа. И она ранит не только меня, но и Кэша.

– Это кольцо для нее, – говорит он, и впервые его голос срывается.

Кэш хватает коробочку и убирает ее в карман. Другой рукой берет шлем и быстро идет к выходу, ни разу не обернувшись. Внезапно он застывает у двери. Его побледневшие пальцы цепляются за ручку, плечи напрягаются.

Сквозь слезы я смотрю на него и жду, что он что-нибудь скажет. Но Кэш уходит от меня без единого слова.

Глава 10

Нью-Йорк

– Куда он отправился, черт возьми? – в кабинет заходит Фрэнк вместе с адвокатами.

Его взгляд останавливается на мне, и в глазах отца вспыхивает гнев при виде моего заплаканного лица.

– Что он с тобой сделал?! – рявкает он.

Я качаю головой.

– Ничего, – мой подбородок дрожит. – Все кончено.

Один из адвокатов приближается ко столу и смотрит на документы.

– Здесь стоит его подпись.

Как только он произносит это вслух, последние крупицы осознания рассыпаются в воздухе.

Я окончательно потеряла Кэша. 

И ведь знала, что будет такой исход. Я надеялась, что меня настигнет хотя бы крошечное облегчение, когда он уйдет.

Но в итоге ничего не чувствую, кроме пустоты и боли.

– Все закончилось легче, чем я предполагал, – протягивает Фрэнк.

– Нужна еще одна подпись от вашей дочери, и вы можете быть свободны, – адвокат перебирает бумаги. – Документы о расторжении брака я отправлю вам по почте.

Тишина снова заполняет кабинет – задумчивая от Фрэнка, безразличная от адвокатов, и безнадежная от меня.

Я апатично смотрю, как адвокат кладет передо мной документы. Взяв ручку, я опускаю взгляд и вижу подпись Кэша. Она ударяет меня словно пощечина. Он поставил точку. Он отказался от нас.

Моя рука дрожит и застывает над бумагой. Боль, грубая и резкая, врывается в грудь. Я роняю ручку и качаю головой.

– Пап… – шепчу я. – Я не могу.

Не проходит и секунды, как раздается суровый голос Фрэнка.

– Ты с ума сошла?! – восклицает он.

Я поднимаюсь из-за стола. Слезы жгут глаза и сердце. Черт возьми, когда-то я давала себе обещание не плакать из-за него.

– Прости, что разочаровала тебя.

С этими словами я выбегаю из кабинета. За мной с грохотом захлопываются тяжелые деревянные двери. Коридор просторный и с высокими потолками, хранящий многолетнее молчание. Его слишком много, чтобы выдержать.

Рванув вперед, я несусь по коридору и спускаюсь по лестнице. Мои каблуки отрывисто стучат по ступеням, их звуки отражаются эхом от стен. Я сворачиваю направо и тяну на себя дверь, оказываясь в холле.

Здесь многолюдно. Несколько дюжин людей стоят в вестибюле и не решаются выйти наружу из-за жуткого ливня и ветра.

Я с трудом протискиваюсь сквозь толпу и почти добираюсь до выхода. Пока кто-то не хватает меня за руку, удерживая на месте. Повернувшись, я встречаюсь взглядом с одним из охранников Фрэнка. На его лице бесстрастное выражение.

– Мисс Гросс, погода испортилась окончательно. Власти объявили штормовое предупреждение. Ветер такой сильный, что в северной части города сорвало крыши с домов, упало несколько билбордов. Некоторые дороги уже перекрыты. Находиться сейчас вне этого здания крайне небезопасно.

– Убери от меня свои руки и дай мне пройти, – всхлипнув, произношу я.

– Но мистер Гросс вряд ли бы одобрил ваше решение, – бросает охранник в ответ.

– Вряд ли бы он одобрил, что ты ко мне прикасаешься, – я с силой выдергиваю руку и уношусь прочь.

– Возьмите хотя бы зонт, вы промокните до нитки, – кричит мужчина мне вслед.

Не придаю значения его словам и открываю дверь. От резкого порыва ветра она захлопывается обратно. С силой толкаю ее во второй раз, выбираюсь наружу и за считанные секунды добегаю до верхней ступени крыльца.

Я кручусь на месте и осматриваюсь по сторонам. Суета Нью-Йоркской улицы поглощается под проливным дождем. Он хлещет и бьет прямо в лицо, но мой взгляд продолжает упрямо искать Кэша.

Меня настигает знакомое чувство. По коже бегут мурашки, но не от холода. Я испытала нечто подобное, когда Кэш наблюдал за мной. Не только на балконе моего номера в Лас-Вегасе. Но и в старшей школе.

Я чувствую его невидимое присутствие. 

Прохладные капли дождя просачиваются сквозь одежду. Очередной порыв ветра пытается сбить меня с ног. Но я удерживаю равновесие и, опустив голову, быстро спускаюсь. Моя машина припаркована на другой стороне улицы.

Неожиданно мне становится сложно дышать, руки начинают дрожать.

Я не позволю, чтобы все так закончилось. Я должна что-то сделать. 

Не могу оставаться на месте и перебегаю дорогу с дико колотящимся сердцем. Вдруг совсем рядом со мной раздается пронзительный гудок. Он заставляет меня резко остановиться. Мимо проносится автомобиль, обрызгивая меня холодной водой.

Я моргаю, пульс бьется в горле, а мое несчастное сердце норовит выскочить из груди. Я чувствую себя уязвимой и измотанной. Чувствую себя потерянной и беспомощной.

В этот момент я понимаю, что меня накрывают первые признаки паники.

Заставляю себя сделать вдох и сдвинуться с места. Приближаюсь к черному Mercedes и трясущейся рукой открываю водительскую дверь. Перед тем, как сесть за руль, я оборачиваюсь, надеясь, увидеть где-то поблизости Кэша.

– Кимберли, стой!

Сквозь шум дождя раздается встревоженный голос. Перевожу взгляд и вижу, как Киллиан выбегает из здания суда. Я не могу сделать то, о чем он меня просит.

Сажусь в машину и нажимаю кнопку «старт», чувствуя вибрацию двигателя. Неоновая подсветка заполняет сиянием салон. Загораются фары, а стеклоочистители размахивают в стороны, пытаясь убрать водяные потоки.

Я снимаю с себя промокший пиджак и бросаю его на пассажирское сиденье. Из его кармана выпадает телефон, и я смотрю на включенный экран. На нем высвечивается уведомление о пропущенном звонке от Киллиана.

Я пристегиваюсь ремнем безопасности и утапливаю в пол педаль газа. Машина с ревом срывается с места. Проношусь мимо Киллиана, который останавливается буквально в нескольких футах от капота.

Ливень не унимается, и сквозь шум дождя в голове звучат слова Кэша:

«Знаешь, в чем была моя ошибка? Все эти три года я надеялся найти Кимберли Эванс. И думал, что нашел ее. Но на самом деле я нашел другую. Рене Гросс. Девушку, которую я не знаю, и которая не знает меня».

Поднимаю взгляд и смотрю на свое отражение в зеркало заднего вида.

Я не узнаю себя. И понятия не имею, кто эта девушка.

Она холодная и бездушная. Она хотела, чтобы Кэш ушел. И она добилась этого.

«Я дышу, а мое сердце продолжает биться только потому, что знаю: где-то на этой планете есть она. Девушка, которую я люблю столько, сколько себя помню, и которая, я знаю, любит меня. Она наполняет мою жизнь смыслом. Она и есть ее смысл. И однажды я найду ее, чего бы мне это не стоило».

Горечь в его голосе раздается в ушах невыносимым звоном. Я давлю на педаль газа, отдаляясь от здания суда. В зеркало заднего вида вижу, как Киллиан подбегает к своей машине – черному огромному внедорожнику Chevrolet Tahoe.

Я резко выкручиваю руль вправо, сворачиваю на другую улицу и быстро набираю скорость. Не хочу, чтобы Киллиан устраивал за мной погоню.

Меня не нужно спасать. Мне нужно немного времени. Нужно побыть одной и разобраться с тем беспорядком, в который превратилась моя жизнь.

«Можешь сделать для меня кое-что? Если ты когда-нибудь встретишь Кимберли Эванс, передай ей, что я виноват перед ней. Скажи ей, что я ненавижу себя за это. И если бы мог все исправить, я бы это сделал. А сейчас мне остается только ждать. И я буду ждать столько, сколько будет нужно».

Ливень усиливается, стеклоочистители едва успевают справляться с водными потоками. Я крепче сжимаю руль и пытаюсь сконцентрироваться на дороге. Но не вижу ничего, кроме бордовой коробочки, застывшей перед глазами.

Слезы продолжают стекать по щекам. Я прижимаю руку к губам, пытаясь сдержать рыдания.

Что я наделала?

Она могла стать моей. Я могла открыть ее. Я могла увидеть кольцо, которое предназначалось для меня…

Нет.

«Это кольцо для нее». 

Это Кимберли Эванс, а не я, открыла бы коробочку. Это Кимберли Эванс, а не мне, Кэш надел бы кольцо. Это Кимберли Эванс, а не я, сквозь слезы сказала бы, что прошлое исправить нельзя, но мы можем изменить будущее. Вдвоем. 

Внезапно в зеркале заднего вида сверкают яркие фары. Присмотревшись, вижу черный внедорожник Киллиана, который едет за мной. Я ударяю по газам, чтобы от него оторваться, превышая допустимый лимит скорости.

Шум мотора прерывает оглушительный раскат грома. Стрелка спидометра показывает больше шестидесяти миль в час, когда я проезжаю мимо домов, магазинов и автомобилей, припаркованных вдоль тротуара. По переулкам бегут прохожие, пытаясь найти укрытие от разбушевавшейся непогоды.

Бросив взгляд в боковое зеркало, я вижу, что внедорожник приближается. Киллиан едет гораздо быстрее меня, и расстояние между нами стремительно сокращается.

Киллиан, прошу, оставь меня. 

В тот момент, когда я тянусь за телефоном, в поле моего зрения попадает черный мотоцикл. На бешеной скорости он равняется с внедорожником, из-под его колес вырываются брызги воды. Его очертания едва различимы, но у меня нет сомнений, что это Кэш.

Мои губы растягиваются в улыбке.

Он не отказался от меня. Он никогда не откажется от нас. 

Вдруг внедорожник резко сворачивает влево, пытаясь впечатать Кэша в брошенный на остановке автобус. На моем лбу выступает холодный пот.

Что творит Киллиан?! 

Мой встревоженный взгляд мечется между лобовым стеклом и боковым зеркалом. Я потеряла Кэша из виду и всматриваюсь в дорогу, надеясь увидеть мотоцикл.

Пожалуйста, покажись. Пожалуйста, пусть с тобой все будет в порядке. Пожалуйста… 

В это же мгновение в боковом зеркале с пассажирской стороны сверкает одинокая фара. Вздох облегчения моментально срывается с губ.

Продолжая управлять мотоциклом, Кэш несется по тротуару для пешеходов. Он жив. 

Кэш ловко сворачивает и возвращается на дорогу, занимая полосу перед внедорожником Киллиана. Несколько раз он оборачивается, после чего внезапно наклоняется корпусом. За ним наклоняется мотоцикл, и от резкого маневра из-под его колес вылетают искры. Мотоцикл практически прижимается к земле.

Паника снова сдавливает грудь. С силой сжимаю руль обеими руками и смотрю в зеркало заднего вида. Дождь размывает очертания. Я ничего не вижу, кроме горящих фар, и не могу понять, что происходит.

Но в одном я уверена точно: эти опасные игры зашли слишком далеко. Пора все заканчивать, пока не случилась трагедия.

Я включаю указатель поворота, показывая, что собираюсь остановиться. Сбрасываю скорость и направляю машину к обочине. В следующее мгновение из-за припаркованного фургона вижу девочку в школьной форме.

Она перебегает дорогу, и я не теряю ни доли секунды. С силой давлю по тормозам. Холодный пот прошибает меня, я с ужасом смотрю на стрелку спидометра. Моя скорость по-прежнему велика.

Обеими руками я выкручиваю руль до упора, пытаясь объехать маленькую школьницу. От резкого маневра визжат шины. Заднюю часть автомобиля заносит, я теряю управление.

Как в ускоренной перемотке в лобовом стекле проносится улица. Пытаясь вернуть управление, я выкручиваю руль в другую сторону.

Вдруг машина резко останавливается. От удара стекла разбиваются вдребезги, по инерции я дергаюсь вперед, но ремень безопасности удерживает меня. Не успеваю осознать, что происходит, как в меня впечатывается нечто мощное.

Удар такой сильный, что меня вжимает в сиденье. Моя голова запрокидывается назад, я ударяюсь затылком, перед глазами все начинает кружиться.

На какое-то мгновение, кажется, что я теряю сознание. Пронзительный звон наполняет уши. И только по мигающим датчикам я понимаю, что сработала подушка безопасности.

Я поворачиваюсь к окну с моей стороны, в шее вспыхивает боль. Зажмуриваюсь и распахиваю глаза, стараясь не отключиться. В этот момент я вижу две светящиеся фары.

Это внедорожник Киллиана, а под его капотом Кэш, который продолжает прижимать мотоцикл к земле.

Мне требуется не больше трех секунд, чтобы осмыслить происходящее. Киллиан едет прямо на меня, а Кэш пытается его остановить. Но размер его мотоцикла несопоставим с тяжелым внедорожником.

Я тянусь и пытаюсь нащупать ручку, чтобы открыть дверь. Мои пальцы касаются прохладного металла, я несколько раз дергаю его на себя, но все бесполезно.

Дверь заклинило. У меня не получается выбраться наружу.

С моих губ срывается мучительный стон. Я вновь поднимаю взгляд и вижу, как Кэш спрыгивает с мотоцикла в последний момент. Спустя доли секунды его мотоцикл пропадает под колесами внедорожника, застревая между капотом и асфальтом. От трущегося металла разлетаются искры.

Снова и снова я дергаю ручку двери на себя, пока мой взгляд не отрывается от Кэша. С чувством приближающегося ужаса я смотрю, как он падает на дорогу и по инерции несколько раз перекатывается.

Мое сердце замирает, когда я наблюдаю, как Кэш останавливается и остается лежать на асфальте лицом вниз. Он не шевелится, и у меня возникает такое ощущение, что мой мир распадается на тысячи осколков.

Наш маленький совершенный мир, в котором мы были счастливы.

Его больше нет. 

Как жаль, что я не могла оценить это в нужный момент.

Если бы я только осталась с ним тем самым утром, когда мы впервые за три года проснулись вдвоем. Он бы целовал меня до умопомрачения, ни на секунду не отрывая своих губ от моих. Он бы довел меня до блаженства, и мы бы покинули постель только под угрозой смерти от голода. Мы бы отправились ужинать, и я рассказала Кэшу все.

Все, что произошло за время, пока мы были вдали друг от друга. Пока наши ориентиры сбились, а стрелки компаса не указывали нужное направление.

Мы бродили по лабиринтам, искали выход, но вместо этого попадали в тупик. И несмотря ни на что, каждый из нас верил, что мы – единое целое. Мы – неделимые. И даже в кромешной тьме продолжаем идти на свет друг друга.

И если бы мог все исправить, я бы это сделал. 

В голове проносятся его слова, и слезы выступают у меня на глазах.

– Прости меня, Кэш, – шепчу я. – Если бы я могла все исправить…

Словно услышав меня, Кэш поднимает голову. Он с трудом отрывается от асфальта и срывает с себя шлем. Его взгляд мгновенно находит меня, и ужас отражается на его красивом лице. В его глазах застывает страх и отчаяние.

Кэш раскрывает рот, и я не могу услышать его из-за непрекращающегося звона в ушах. И лишь по губам могу понять, что он кричит:

– НЕТ! 

– Я люблю тебя, – шепчу я.

Облегчение мгновенно пробегает по моим венам. Кэш жив, и теперь я могу смело взглянуть в лицо смерти.

Я перевожу взгляд на внедорожник, который совсем рядом. Его фары ослепляют меня, и я зажмуриваюсь. Но даже сквозь опущенные веки свет становится все ярче и ярче.

Толчок. 

Все звуки пропадают, тишина заполняет пространство вокруг. А затем наступает непроглядная темнота, и я проваливаюсь в бездну.

Глава 11

– Кимберли, открой глаза. 

Я упрямо продолжаю прижимать ладошки к лицу. 

– Пока я с тобой, тебе нечего боятся, – уверяет меня папа, но я не сдаюсь. 

– Нет, – настаиваю я. – Ни за что! 

– Кимберли, не бойся, – я чувствую, как на мое плечо опускается теплая ладонь. – Мы с тобой. 

Мамин голос действует на меня успокаивающе. Я отрываю от лица руки, неуверенно разлепляю один глаз и смотрю в лицо мамы. Она улыбается и откидывает светлые волосы, которые развевает ветер. На вершине колеса обозрения в Диснейленде он дует гораздо сильнее, чем внизу. 

– Посмотри, как красиво, – мама указывает куда-то вдаль. 

Я перевожу взгляд и передо мной открывается вид на парк развлечений. Отсюда все кажется маленьким, и мне действительно уже не так страшно, как раньше. Я даже решаюсь пересесть поближе к окну, чтобы увидеть каждую деталь.

–  У нас с мамой кое-что есть для тебя, – говорит папа, и я поворачиваюсь к нему. 

Папе недавно исполнилось сорок лет, и для меня он самый лучший и сильный на свете. Он наклоняется и достает из-под сиденья коробку. Раскрывает ее, и от увиденного я радостно подпрыгиваю на месте.

В коробке лежит розовый торт, украшенный шариками и сердечками. Между ними стоят свечи, и мама по очереди зажигает каждую из них.

– Задуешь сразу четыре свечи? – спрашивает папа, и я киваю. 

– Конечно, – говорю я, задирая маленький нос. – Я уже большая. 

Я собираюсь задуть свечи, но мама останавливает меня. 

– Ты загадала желание? – спрашивает она. 

– Хотите узнать, что я загадала? – я поочередно смотрю на маму и папу. 

– Нет, – папа качает головой. – Нельзя говорить вслух о своих желаниях, иначе они не сбудутся. 

Делаю глубокий вдох и набираю в легкие, как можно больше воздуха. С силой задуваю все свечи, горевшие на торте. Они гаснут, и я радостно поворачиваюсь к маме.

Но ее нет, как и папы. Я испуганно подскакиваю на ноги и оглядываюсь по сторонам. 

Куда они исчезли?

Внезапно яркая вспышка ослепляет меня, и я зажмуриваюсь. А когда раскрываю глаза – оказываюсь в своей спальне и постели. 

Я укрыта толстым одеялом с рисунком из мультфильма «Рапунцель». Но мне все равно холодно. Меня всю трясет. Каждая мышца в теле болезненно ноет. От чудовищной слабости я закрываю глаза.

– У нее держится температура больше трех дней! Я всегда говорил, что наши доктора ничего не понимают, – ругается папа. – Лекарства, которые они прописали, бесполезны. 

До моих ушей доносится звук шагов.

– Я посижу с ней, иди спать.

Я слышу шорох ткани, а затем в нос просачивается сладковатый аромат маминых духов. Мне хочется открыть глаза, но это так тяжело. 

– Доброй ночи, – говорит мама, и ее губы прижимаются к моему лбу. 

– Спокойной ночи, мамочка, – шепчу я. 

Снова раздаются шаги, которые вскоре замолкают. Я прилагаю усилия, чтобы открыть веки. Когда мне удается это сделать, я вижу, как папа пододвигает стул к моей кровати. 

– Папочка, когда я выздоровею и смогу снова играть?

Он задумчиво потирает подбородок.

– Ты помнишь, как к тебе приходил доктор? Он выписал таблетки, но они еще не начали действовать.

– Почему доктор не может выписать волшебные конфеты, которые мне сразу помогут? 

– Я как раз заказал такие, и их доставят с утра.

– Хорошо, – я сглатываю и вздрагиваю от боли в горле. – Ты почитаешь мне сказку? 

Папа соглашается и берет с прикроватного столика «Алису в стране чудес». Он начинает читать, и я надеюсь, что завтра съем волшебную таблетку, которая подействует так же быстро, как эликсир, который выпила Алиса и мгновенно стала большой.

Проваливаюсь в сон, и невидимая сила вырывает меня из постели. Я раскрываю глаза и вижу, что сижу на заднем сиденье машины. Рядом со мной папа разговаривает по телефону. Судя по его выражению лица, ему явно не приходится по вкусу беседа. 

Он завершает вызов и переводит на меня взгляд. Недовольство в его глазах никуда не пропадает. Я не могу понять, в чем провинилась, и начинаю придирчиво осматривать себя.

На мне пальто, из-под которого выглядывает пушистый подол белоснежного платья, такого же цвета колготки и лакированные туфельки с бантиками. 

– Кимберли, тебе уже пять лет… – начинает папа, но я его прерываю. 

– Мне скоро шесть. 

– Видишь, какая ты большая. Ты – принцесса, – он подчеркивает последнее слово. – А принцессы так себя не ведут. 

Он опускает укоризненный взгляд, и только сейчас понимаю, что я активно болтаю в воздухе ногами и пинаю сиденье. 

Но мы едем достаточно долго, и я не знаю, куда деть свою энергию. Я бы с удовольствием осталась дома и поиграла вместо того, чтобы ехать к папиному другу.

– Когда мы уже приедем? – нетерпеливо спрашиваю я.

– Ты должна быть сдержанной, – строго произносит папа. – Ты же не хочешь, чтобы мне было за тебя стыдно? 

Честно говоря, не совсем понимаю, что он имеет в виду. Но я не хочу, чтобы папа сердился и остался мной недоволен. Поэтому всю оставшуюся дорогу я сижу неподвижно с прямой, как струнка, спиной.

Наконец, мы проезжаем заснеженный сосновый лес, и вскоре водитель останавливается рядом с огромным домом. Его фасад украшен рождественскими огоньками, а перед крыльцом так много фигурок оленей, что я сбиваюсь со счета.

Внутри дом полон гостей. Я нервничаю и прячусь за мамой, когда та разговаривает с подругами. Все красиво и празднично одеты, и, к моему счастью, никто из них не обращает на меня никакого внимания. 

Пользуясь случаем, я решаюсь улизнуть, пока меня не видят мама и няня. Я торопливо иду в сторону лестницы и резко останавливаюсь. Передо мной возвышается празднично украшенная елка, вокруг нее резвятся дети. Они дурачатся и смеются. Я с завистью и восхищением наблюдаю, как они играют с Сантой и эльфами. 

Мне так хочется к ним присоединиться. Но папа сказал, что я должна быть сдержанной и вести себя как принцесса. 

А принцессам ведь не позволено висеть на Санте и хватать его за бороду, как это делает один из мальчиков с каштановыми непослушными волосами?

Нет, папа точно не будет рад такому поведению! 

Обернувшись, я ищу его взглядом в толпе. Вместе с мамой он разговаривает с мужчиной, который гораздо выше папы. У него черные волосы, острые черты лица, пронзительные синие глаза. На нем темный костюм, и я думаю, что он похож на сказочного злодея. 

Вдруг меня замечает няня и ведет обратно к родителям. Я слишком волнуюсь, чтобы разговаривать, и молча делаю неловкий книксен.

Мужчина опускает взгляд на меня и улыбается. Он говорит, что хочет познакомить меня со своими детьми. При этом его глаза добрые и дружелюбные. Может быть, я ошиблась, и он не злодей?

– Кимберли, познакомься: это моя дочь Грейс. Это мой старший сын Десмонд. А это мой младший сын – Кэш. 

Я приветливо улыбаюсь девочке моего возраста, а самому старшему мальчику говорю, что друзья зовут меня Кимми. Затем перевожу взгляд на другого мальчика. Он смотрит куда-то поверх меня и всем своим видом показывает, как ему скучно. 

– Кэш, познакомься, это Кимберли. 

Он переводит взгляд на меня, и я с восхищением смотрю на него. 

Какой же он красивый! 

Я люблю возиться с куклами и играть в прятки. Люблю играть в настольные игры. Но больше всего я люблю рассматривать цветные картинки в книгах. 

И этот мальчик похож на принца из сказки. 

Вот только в книгах они изображались приветливыми. А этот мальчик… Не знаю, почему, но в нем есть то, что вселяет страх. 

К тому же он прячет за спиной вырванную бороду Санты. И я сразу вычеркиваю его из списка потенциальных друзей. Принцессы не дружат с теми, у кого манеры хулиганов и глаза монстров. 

– Какая твоя любимая игра? – внезапно спрашивает он, когда взрослые переключают внимание на гостей. 

Я не на шутку пугаюсь. Я не собираюсь с ним играть, о чем открыто ему заявляю. 

– Ты обидел Санту, – укоризненно добавляю я. 

– Я не обижал Санту, – он наклоняется и спрашивает заговорщицким тоном. —Ты умеешь хранить секреты? 

И Кэш раскрывает мне страшный секрет. Вы можете это представить? Оказывается, Санты не существует! Все это выдумки взрослых, и в доказательство Кэш показывает мне бороду и признается, что это их водитель. 

Я так поражена этим, что забываю про все наставления папы. 

Весь оставшийся вечер я делаю все, что не положено делать принцессе: бегаю быстрее мальчишек, громко разговариваю, съедаю конфеты и вытираю руки, испачканные шоколадом, о свое платье. Ведь с липкими руками гораздо сложнее карабкаться на чердак, куда меня зовет Кэш. 

Я раздумываю не больше минуты, прежде чем согласиться с ним забраться наверх. Если Кэш надумает обидеть меня, то я буду так громко верещать, что у него заложит уши. 

Он поднимается первым, я следом за ним. Мы оказываемся на верхнем этаже с мансардными окнами. Они покрыты снегом, но все равно можно разглядеть звездное небо. Мы на уровне выше третьего этажа, но у меня возникает ощущение, что звезды совсем рядом с нами.

Какое-то время мы стоим в тишине и просто смотрим в окно. И меня не напрягает, что каждый из нас не произносит ни слова. 

– Если тебе тут нравится, то я приведу тебя сюда в следующий раз, – Кэш нарушает молчание. – Ты же еще приедешь в гости? 

Я осматриваюсь по сторонам и невольно прижимаюсь ближе к Кэшу. Здесь довольно темно, и воображение рисует монстров, вылезавших из углов с мерзким шипением. За окном раздается завывание ветра, и я вздрагиваю от свиста. 

– Только в следующий раз возьмем фонари, чтобы ты не описалась от страха, – усмехается Кэш. – Ты что, боишься темноты?

– Я не боюсь темноты. Мне скоро исполнится шесть, – я гордо вскидываю подбородок. 

– И ты до сих пор веришь в Санту, – насмешливо произносит Кэш. – Я же говорил, что его не существует. 

Мне становится обидно. Зачем Кэш меня дразнит? Я весь год старалась вести себя хорошо, чтобы получить подарок от Санты. Мама и папа не хотят заводить животных, как бы я не просила. 

Моя последняя надежда – Санта. 

Но Кэш все испортил.

– Щенок, – произношу я, мой подбородок дрожит. – Из-за тебя я осталась без щенка.

Прижимаю руки к лицу, чтобы скрыть слезы. Мне стыдно за то, что разревелась на глазах у мальчишки, но я не могу отвернуться и уйти. Вокруг темно, и мне страшно. 

– Эй, успокойся, – Кэш опускает руки на мои плечи. – Все в порядке. Ну и что, что Санты не существует? 

– Ты не понимаешь… Я попросила у Санты щенка. А теперь… Теперь…

С каждым словом плачу сильней. Я так мечтала, чтобы у меня был щенок. 

– Почему бы тебе не попросить его у предков? – спрашивает Кэш. 

– Они не хотят, – всхлипываю я. 

Я отворачиваюсь от Кэша и опускаю руки. Сквозь заплаканные глаза я смотрю на выход с мансардного этажа. Он подсвечивается снизу, и я напряженно сглатываю. Мне нужно сделать несколько шагов, прежде чем меня успеет схватить в темноте монстр. 

– Не волнуйся, я пойду первым, – Кэш встает рядом и протягивает руку. – Ты можешь держаться за меня. 

Он смотрит на меня, и на его губах появляется улыбка. Она такая искренняя и добродушная, что я невольно улыбаюсь в ответ. 

Я беру его за руку, и мы бежим к выходу. Кэш говорит, что спустится первый и подождет, пока я полезу за ним. Так мы поочередно преодолеваем ступеньки и оказываемся на втором этаже. 

– Знаешь… – протягивает Кэш, когда мы возвращаемся в гостиную. – На самом деле это был не наш водитель. Он очень похож на Санту, и я его перепутал. 

Я поворачиваюсь к нему и выпучиваю глаза. 

– Правда? Это был Санта? Но ты же показал его бороду. 

Кэш пожимает плечами. 

– У него вырастет новая.

– Не ври, – я хмурю брови. 

–  Вот увидишь, он исполнит твое желание, – серьезно говорит Кэш и потом добавляет. – Но в следующем году. 

– Почему? 

– Ну я же вырвал ему бороду. Вряд ли он будет дарить подарки в плохом настроении, – Кэш подмигивает. – Но в следующем году Санта обязательно исполнит твое желание. У тебя будет щенок. 

– У меня будет щенок, – зачарованно повторяю я. 

– Конечно, – уверяет меня Кэш и улыбается. 

Мне хочется видеть его улыбку, как можно чаще. И я провожу с Кэшем остаток вечера, играя и пытаясь его рассмешить. Пока меня не находит няня и говорит, что нам пора возвращаться домой. Я сажусь в машину вместе с родителями и на прощание машу рукой Кэшу. 

– Ты успела с ним подружиться? – спрашивает папа, указывая на Кэша, который стоит на крыльце. 

– Да, – уверенно отвечаю я. 

– Тебе не стоит с ним дружить, – папа поджимает губы. – Если Санта узнает, что ты с ним дружишь, то останешься без подарка. 

– Тогда, почему ты дружишь с его папой? – непонимающе спрашиваю я. – Разве ты не боишься остаться без подарка? 

Мой вопрос вызывает в глазах папы что-то похожее на раздражение. Он отворачивается от меня и смотрит в окно. 

– Иногда в этой жизни приходится делать не то, что нам хочется. А то, что нужно, – задумчиво произносит он. – И Санта знает об этом. 

Водитель трогается с места, и мы едем обратно по заснеженному лесу. И в следующий миг я переношусь в жаркое лето. 

Надо мной ярко светит солнце, я сижу в шезлонге, в моих руках книга. По соседству со мной мама увлеченно болтает с миссис Аматорио. В бассейне плавает Грейс. 

Я переворачиваю страницу и делаю вид, что читаю. Но на самом деле наблюдаю за Кэшем. 

Как же я ему завидую. Я хочу также быстро гонять на велосипедах, как и он с Десмондом. 

Несколько минут назад мальчики вернулись из леса и теперь катаются по гравийной дороге в саду. До меня доносится их смех и отголоски разговоров. В какой-то момент они останавливаются и о чем-то болтают. 

Во время разговора Кэш переводит взгляд на меня, и я тут же опускаю глаза в книгу и чувствую, как краснею. Не могу понять, что со мной происходит? Почему я так волнуюсь, когда на меня смотрит Кэш? И почему мне это нравится? 

Уф-ф-ф-ф… 

Я снова переворачиваю страницу и неподалеку от меня раздается шуршание шин. Повернувшись, я вижу, как Десмонд оставляет велосипед на дорожке и направляется в дом. 

Интересно, Кэш тоже ушел? 

Вдруг передо мной проносится темный силуэт, и у меня слегка отвисает челюсть. 

На полной скорости Кэш въезжает в бассейн. Раздается всплеск воды, брызги летят во все стороны и попадают на мои ноги. 

– Мама, ты видишь, что он творит! – визжит Грейс. 

Алессия обеспокоенно встает с шезлонга и смотрит, как Кэш всплывает на поверхность, оставив велосипед на дне бассейна. 

– Сейчас же выходи из воды! – ругается Алессия. 

Кэш подплывает к бортику и выбирается из бассейна. Его одежда мокрая и стекает на пол. Кэш снимает с себя футболку и закидывает к себе на плечо. Он собирается уйти, но его останавливает Алессия. 

– Я хочу, чтобы ты сел и подумал над своим поведением. Твои игры очень опасны. 

Кэш закатывает глаза, но все-таки плюхается в соседний шезлонг рядом со мной. В этот момент Грейс, пока их мама не видит, подплывает к бортику и показывает Кэшу язык. В ответ он не спускает с нее взгляда и проводит ребром ладони по шее. Этот жест замечает Алессия. 

– Я же просила не вести себя так с Грейс!

– Но она первая начала! – восклицает Кэш. 

– Ты – мужчина, и должен уважать свою сестру.

С чувством триумфа Грейс отплывает от бортика, а Кэш поворачивается ко мне. 

– Что читаешь? 

– Это совершенно не имеет никакого значения, – я переворачиваю страницу, и Кэш усмехается. 

– А ты можешь разговаривать на человеческом языке? 

Я перевожу на него взгляд и смотрю в его синие глаза с темными длинными ресницами. 

– Папа говорит, что ты не очень умный. И он против того, чтобы мы общались. 

Кэш нисколечко не смущается от моей честности.

– А мой папа, наоборот, говорит, что ты очень умная, – признается он. – И говорит, чтобы я с тобой подружился. 

Мое лицо вспыхивает. Я краснею и показываю ему обложку книги «Хроники Нарнии».